Батый заплатит кровью! - страница 66
В толпе горожан, пришедших взглянуть на убитых врагов, оказались и две неразлучные подружки — Офка и Гордёна. Внешний вид мёртвых степняков, их чёрные длинные косы, плосконосые лица с раскосыми глазами, необычная длиннополая одежда произвели на подруг отталкивающее впечатление. Офка брезгливо кривила свои тонкие губы и морщила нос, разглядывая желтовато-смуглые скуластые лица мунгалов, на которых застыла печать предсмертной муки. У некоторых трупов были отрублены либо рука, либо голова, эти отсечённые части тел лежали тут же — каждая на своём месте.
— Фу! Какие мерзкие уроды эти мунгалы! — невольно вырвалось у Офки. Она схватила Гордёну за руку, указав ей пальцем на мёртвого степняка с выбитым правым глазом и ощеренными кривыми зубами. — Особенно вот этот нехристь! Бр-р! — Чувствительную Офку передёрнуло от нахлынувшей на неё гадливой неприязни. — Эдакое страшилище приснится ночью, так можно проснуться в холодном поту!
— Взгляни-ка, — Гордёна потянула Офку за рукав её беличьей шубейки, — этому мунгалу на вид лёг пятнадцать, не больше, а вот этот уже совсем старик. Гляди, у него и зубов-то почти не осталось, бородёнка вся седая, сам весь как гриб высушенный. А туда же полез в сечу наравне с молодыми! У, старый хрыч!
Офка кинула мимолётный взгляд на окровавленное тело юного степняка и на мёртвого старика-монгола. Ей вдруг стало нехорошо.
— Идём отсюда! — Офка потянула Гордёну прочь от пропахших кровью трупов. — Идём скорее, а то меня сейчас вырвет!
Выбравшись из толпы, подружки направились к Берестяной улице, ведущей от южного вала в Спасский околоток. Офка шагала, глядя себе под ноги и стараясь не ступать в кровавые пятна, алевшие тут и там на рыхлом снегу. Гордёна шла рядом с Офкой, то и дело оглядываясь назад. Она любовалась посадником Иванко, его статной фигурой в блестящем панцире и красном плаще, его мужественным лицом с синими глазами и густыми бровями, над которыми нависал металлический обод островерхого шлема.
— Нечего таращиться на Иванко, глупая, — сказала Офка, дёрнув Гордёну за руку. — Посадник уже женат и детей имеет. Да и староват Иванко для тебя.
— Ничуть Иванко не староват для меня, — возразила Гордёна. — Не забывай, милая, я старше тебя на один год.
— Старше, но вряд ли мудрее, — усмехнулась Офка.
Она хотела вымолвить что-то ещё, но в этот миг подруг догнал запыхавшийся Терех, также облачённый в шлем и панцирь, в длинном плаще на плечах.
Произнеся приветствие, Терех заговорил с Офкой. При этом он старался не смотреть ей в глаза. Терех попросил Офку отойти с ним в сторонку, мол, ему необходимо поведать ей нечто важное и печальное.
— Что-то стряслось с Баженом? — испугалась Офка. — Он ранен?
— Бажен жив-здоров, — успокоил Офку Терех, перейдя с ней на другую сторону улицы. Терех глубоко вздохнул, собираясь с духом, затем произнёс: — Отец твой погиб сегодня на крепостной стене, его убило камнем, выпущенным из татарской катапульты. Я уже перевёз его тело к месту погребения возле Скорбященской часовни. Матушка твоя беременна, думаю, ей об этом лучше не говорить до поры до времени. Сестрице твоей Натке тоже лучше покуда не знать об этом. — Терех вновь тяжело вздохнул. — Прими моё сочувствие, Офка.
— Могу я взглянуть на тело отца? — каменным голосом спросила Офка. Её лицо покрылось мертвенной бледностью. Она пошатнулась и оперлась рукой о высокий тын, за которым возвышались двухъярусные боярские хоромы.
— Конечно, можешь, — ответил Терех. — Идём, я провожу тебя.
О своём горе Офка сразу же рассказала Гордёне, взяв с неё слово держать это в тайне.
— Матушке моей рожать скоро, нельзя её сейчас расстраивать, — пояснила Офка подруге.
Гордёна отправилась вместе с Офкой и Терехом к Скорбященской часовне, желая поддержать лучшую подругу в столь тяжком горе.
Скорбященская часовня находилась в Полотняном околотке Торжка, где проживали в основном ткачи и сукновальщики. Возле этой часовни было расположено небольшое кладбище, где уже давно никого не хоронили, так как расширяться этому скорбному погосту было некуда. С одной стороны возвышалась бревенчатая стена подворья женского монастыря, с других сторон теснились дворы и огороды горожан. Поскольку убитых и умерших от ран среди защитников Торжка с каждым днём осады становилось всё больше, по этой причине посадник Иванко распорядился свозить тела погибших ратников на все городские кладбища, в том числе и на заброшенный погост близ Скорбященской часовни.