Байкала-озера сказки Том I разд.1 - страница 12

стр.

Молодая вдова отправилась в путь. И удивительно, там, где срывались самые ловкие воины, она поднималась легко и свободно. Так она благополучно достигла вершины горы Ижимей, и ни один камень не свалился на ее голову. Выслушав смелую, свободолюбивую островитянку, Хан-гута-бабай сказал ей:

— Хорошо, я помогу тебе и твоему племени. А ты возвращайся назад и предупреди об этом всех островитян.

Обрадованная женщина спустилась с горы Ижимей и исполнила то, что наказал ей сделать мудрый отшельник.

А сам Хан-гута-бабай в одну из лунных ночей опустился на землю Ольхона на легком белопенном облаке. Припал он к земле ухом и услышал стоны загубленных Гэген-бурханом невинных жертв.

— Верно, что земля Ольхона вся пропитана кровью несчастных! — возмутился Хан-гута-бабай. — Гэген-бурхана не будет на острове. Но вы должны помочь мне в этом. Пусть горсть земли Ольхона окрасится в красный цвет тогда, когда мне это будет нужно!


И наутро отправился к Шаманской пещере. Разгневанный повелитель вышел к мудрецу-отшельнику и враждебно спросил его:

— Зачем пожаловал ко мне?

Хан-гута-бабай спокойненько ответил:

— Хочу, чтобы ты оставил остров.

Гэген-бурхан еще больше вскипел:

— Не бывать этому! Я здесь хозяин! И я расправлюсь с тобой!

— Я тебя не боюсь, — сказал Хан-гута-бабай. Огляделся и добавил: — Есть и на тебя сила!

Поглядел по сторонам и Гэген-бурхан и ахнул: невдалеке стояли плотной стеной нахмуренные островитяне.

— Так ты хочешь решить дело битвой! — вскричал Гэген-бурхан.

— Я этого не говорил, — опять же спокойно сказал Хан-гута-бабай. — Зачем проливать кровь? Давай-ка лучше поборемся, так по-мирному будет!

— Давай!

Долго боролись Гэген-бурхан с Хан-гута-бабаем, однако никто не мог добиться перевеса — оба оказались настоящими богатырями, равными по силе. С тем и разошлись. Договорились решить дело на следующий день жребием. Условились, что каждый возьмет по чашке, наполнит ее землей, перед отходом ко сну каждый поставит свою чашку у ног. И у кого за ночь земля сделается красной, тому покидать остров и кочевать на другое место, а у кого земля не изменит цвета, тому и оставаться владеть островом.

На следующий вечер согласно уговору они сели рядышком на войлок, постланный в Шаманской пещере, поставили у ног своих по деревянной чашке, наполненной землей, и легли спать.

Наступила ночь, а с ней наступили и коварные подземные тени Эрлен-хана, на помощь которого крепко надеялся его жестокий брат. Тени заметили, что земля окрасилась в чашке у Гэген-бурхана. Немедленно перенесли они эту чашку к ногам Хан-гута-бабая, а его чашку — к ногам Гэген-бурхана. Но кровь загубленных оказалсь сильнее теней Эрлен-хана, и когда яркий луч утреннего солнца ворвался в пещеру, земля в чашке Хан-гута-бабая потухла, а земля в чашке Гэген-бурхана заалела. И в этот миг оба они проснулись.

Глянул на свою чашку Гэген-бурхан и тяжело вздохнул:

— Ну что же, тебе владеть островом, — сказал он Хан-гута-бабаю, — а мне придется кочевать на другое место.

И тут же подал распоряжение своим монголам навьючивать на верблюдов имущество и разбирать юрты. Вечером Гэген-бурхан приказал всем лечь спать. А ночью подхваченные мощными тенями Эрлен-хана монголы с верблюдами и всем имуществом были быстро перенесены за Байкал. Наутро они проснулись уже на том берегу.

Но многие бедные монголы остались жить на острове. От них-то и произошли ольхонские буряты, населяющие этот остров ныне.

ВОЛШЕБНЫЕ РОГА ОГАЙЛО

В одном бурятском улусе Подлеморья жили два брата-близнеца Гамбо и Бадма. С ними находилась и мать Аюна. И пятистенная юрта внутри вся была украшена рогами сохатых, козерогов и северных оленей. Гамбо славился как самый искусный, смелый и выносливый охотник, а вот Бадма с детских лет лежал на шкурах без движения, болел какой-то неведомой болезнью, и за ним нужен был уход.

А как любил Гамбо своего брата! И Бадма отвечал ему любовью, но часто жаловался:

— Смогу ли я когда-нибудь быть полезным тебе и матери?

— Не беспокойся, Бадма, придет время — и ты выздоровеешь, я верю в это.

— Нет, Гамбо, видно, мне никогда уже не подняться. Лучше умереть скорее, чем быть вам в тягость.