Байкало-Амурская магистраль - страница 25

Их карьера только начиналась, а впереди была целая жизнь…

О героизме, патриотизме и самоотверженности советских людей, представителей всех краев страны, прокладывающих трассы к богатым природным кладовым сибирского Севера, об их стремлении внести свой вклад в дело эффективного освоения бесценных сокровищ, находящихся в зоне Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, и в первую очередь в ее строительство, написано немало страниц и в советской и в зарубежной прессе. Полагаю, что моим читателям будет интересен репортаж «Вторая родина» публициста Эдвина Янсона, опубликованный на румынском языке в журнале АПН «Аврора» от 5 мая 1983 года.

Речь идет о несчастном случае, который причинил немало горя молодой семье, оказавшейся на грани распада. Муж с еще незажившими ранами на теле уезжает работать на стройку БАМа и здесь в борьбе с капризами суровой природы закаляется и физически, и морально; а через некоторое время к нему приезжает жена… Впрочем, предоставим слово автору, который уловил и передал событие с большой страстью и искренностью.

«Андрей Карпенко приехал на строительство Байкало-Амурской магистрали с горя.

— Не ищи! — бросил он жене Нине.

Подхватил чемоданчик — теплый свитер, рубашки, белье — и ушел, прихрамывая, на вокзал.

— Поехали! — по привычке, но не громко, как прежде, а дрогнувшим, упавшим голосом произнес Андрей, когда поезд тронулся. Тихий украинский городок на Днестре, где он родился, вырос, полюбил, — уплывал, таял в предвечерней дымке.

Это привычное, всегда волнующее и тревожное «Поехали!» вернуло Андрея в недавнее прошлое, в то радостное время, когда впереди, казалось, открывалось перед ним все.

Андрей окончил военное училище и в двадцать три года стал офицером десантных войск.

Инженер-лейтенант, автомеханик широкого профиля, он отвечал за исправность боевой техники на земле, но все же прыгать, высаживаться вместе с однополчанами в различные места во время учебных занятий приходилось и ему: в ходе операции тоже могло что-то сломаться.

Андрей прыгал, прыгал смело, не страшился ничего.

— Поехали! — всегда с задором, весело кричал он, бросаясь с самолета к далекой, похожей на школьную географическую карту земле.

Того полета, того прыжка он ждал с нетерпением: после него-отпуск, обещанная Нине еще до свадьбы поездка на Кавказ, по всему Черноморскому побережью.

День был яркий, в небе — ни облачка. И Андрей, вываливаясь в люк, рванул свое: «Поехали!».

Парашют раскрылся легко. Андрей спружинился, приготовился к встрече с бугристой, заросшей кустарником поляной. Еще несколько секунд и… Андрея вдруг качнуло, бросило в сторону невесть откуда взявшимся вихрем. Он больно ударился пятками о камни и рухнул спиной на что-то острое, пронзившее грудь…

Очнулся Андрей в госпитале. Открыл глаза, увидел группу людей в белых халатах, хотел приподнять голову, чтоб оглядеться, но не смог, вскрикнул от полоснувшей по всему телу боли.

— Спокойно, лейтенант, спокойно! — пробасил один из халатов. — Худшее позади. Теперь надо терпеть, бороться, жить…

Андрей терпел, надеялся, хотя понимал: сломанный позвоночник — дело не шуточное.

Терпел и мучился душой: как воспримет его несчастье Нина?

Нина прилетела в госпиталь с полной сумкой фруктов и букетом цветов. Кинулась к Андрею, хотела обнять, но руки ее уперлись в гипс: он был запеленут в него по шею. Отпрянула от неожиданности, вгляделась и взорвалась безудержным плачем…

Поначалу она прибегала в госпиталь чуть ли не каждый день.

Посидит, пощебечет о друзьях о подругах, о школьных делах и своих «первоклашках» и улетит, оставив в палате стойкий запах духов.

Как-то между прочим она сказала, что по просьбе командования полка горсовет предоставил им с Андреем двухкомнатную квартиру в доме на самом берегу Днестра и вскоре она переберется туда.

«Списывают подчистую!» — подумал Андрей, и с этого дня к его физической травме прибавилась душевная: мучительная, не дающая покоя ни днем, ни ночью — кому он теперь нужен, калека?

С этой назойливой мыслью и переступил он через полгода порог новой, искусно обставленной Ниной квартиры.