Байки морского волка - страница 14

С тех пор я всегда звал Николая Григорьевича «мой сэнсэй (учитель)!». Свою часть сделки он выполнил в лучшем виде. Уже через месяц я являлся аттестованным начальником рейса. А еще через пару месяцев был отправлен в рейс во главе научной группы из 15 человек.

Так в 33 года я стал начальником рейса.

Все последующие 23 года работы я был неудобным начальником. Любимчиков у меня не было. При необходимости я был «играющим тренером» – выполнял работу ихтиолога, сборщика планктона, наблюдателя за птицами и млекопитающими, лебёдчика при зонде на вахте.

В само́й научной группе я напрямую общался со всеми. Всегда боролся с разобщенностью научной группы – это было новое веяние в 90-е годы. Видимо, калька с западного образа жизни. Планировал работу с первыми номерами лабораторий. При необходимости сложные решения выносил на обсуждение всей группы. Подчиненных защищал, опасные вопросы старался решать келейно.

Алкоголиков порицал, по возможности освобождался от их присутствия. Дважды их завлабам сообщил: «Под монастырь вас подведут». Потом пожалел. Вспомнил о пророке.

Один «герой» через три месяца, в запое, предпринял попытку суицида, слава Богу, неудачную. Второй за рубежом в «ужаленном состоянии» неудачно сломал ногу, долго выздоравливал – очень сложный перелом не срастался несколько месяцев.

В рейсе все члены группы, без исключения, мною были привлечены к написанию своих разделов в отчет. Это позволяло разделить большой объем на малые фрагменты. Люди получали бесценный опыт написания самостоятельного раздела.

Особенно я любил сотрудничать со студентами, попадавшими в мою группу на практику. Я предлагал сделку – вы делаете всё, что прошу я (это часто в 2-3 раза больше стандартного объема), а я в конце рейса пишу для вас положительную характеристику – она дает вам право претендовать на рабочее место в НИИ после вашего выпуска.

Я тестировал, кого и как можно будет характеризовать, в том числе и письменно, для лабораторий и отдела кадров.

Именно за эту работу по тестированию отдел кадров представил меня к госнаграде, которая дала мне право получить звание «Ветеран труда». А это, соответственно, уже много лет ежемесячно добавляет к моему бюджету пусть небольшую, но важную прибавку, особенно на пенсии.

Здесь очень уместно прокомментировать идею «Пророка нет в своем отечестве». Моя родная лаборатория не пошевелилась как-то отметить мои инициативы. И только отдел кадров дал пинка – пишите характеристику на работника (меня) для поощрения. Бумагу, кстати, писал я сам, на себя. В компьютере она у меня проходила под названием «За орденами!».

В основном экипаже я пытался сотрудничать со всеми специалистами. Приоритет неизменно принадлежал капитану. Чаще всего, я объяснял, что целесообразно прислушиваться к моим советам. Я знаю, как правильно выполнить рейсовое задание. Я отчитываюсь в институте после рейса. Нам лучше выступать единым фронтом. А тех, кто будет пытаться встать между нами и нашими деньгами, нам лучше вместе мотивировать в правильную сторону. Чаще всего, подобная концепция срабатывала.

К сожалению, в моей биографии встретились три капитана, не внявших голосу разума. Они шли своим путем, к увольнению. Трудно сотрудничать с неадекватными людьми.

Один, к примеру, «всё знал» и делал, как он понимал. И всё не так. И ценное оборудование в рейсе теряли. И скандалы были слишком часты. И капитана после рейса в дирекции воспитывали, как себя вести среди цивилизованных людей. Воспитывали недолго – уволили. Необучаемый. Да еще и истерик.

Причем, я с этим капитаном раньше сталкивался на другом судне другого флота. Там карту читать он не умел. Расстояние до точки встречи он не смог сосчитать правильно. Экипаж не приступал к работе из-за глупости этого капитана.

По слухам, неудачи преследовали его всю жизнь. И даже за рубежом, на приемке судна, он встрял в скандал. По собственной дурости. Жаль человека!

Здесь уместно привести умную сентенцию: «Глупый человек постоянно совершает одни и те же действия, надеясь получить разные результаты».

Я не привозил из моря на берег скандалы. Не портил людям биографию. Я просто не брал в следующий рейс этого штрафника. Причем, старался его убедить самого отказаться. Потому что, если я начну рассказывать или описывать в рапорте в отдел кадров его «художества» в моем рейсе, его точно уволят.