Байки морского волка - страница 17

На борту имели телеграмму о штормовом предупреждении на следующие сутки. Надеялись успеть выйти из бухты, уйти далеко в море, там отштормоваться. Не успели.

В конце этих суток сильно упало атмосферное давление, перо барографа «чертило по столу, съехав с листа». За бортом был штиль. А сразу после полуночи сильно засвистел ветер, нас начало тащить на берег, якорь не держал.

Все попытки завести двигатель оказались неудачными. Теряли драгоценное время. Когда, наконец, двигатель (один!) завелся, провернуть винт уже не смогли. Коснулись кормой берега, замяли вал, винт и руль, плотно сели на камни. Это случилось 7 февраля около часа ночи.

Шторм разыгрался нешуточный. Пошла высокая волна. Прибоем начало «протирать» днище о камни. В машинное отделение пошла морская вода, двигатели заглохли.

Аварийный генератор запустить смогли, но он быстро вышел из строя. Потекла вода из системы охлаждения, перегрелся, заклинил. Отремонтировать не сумели. Среди ночи мы оказались на камнях, без электричества, воды, тепла. Сидели на камнях плотно, все надели спасжилеты. Было очень страшно. Волны били по корпусу с силой железнодорожного вагона на большом ходу.

Ветер усилился до 40 м/с. Утром, с рассветом, решили на спасательных плотах выбрасываться на берег, в 100 метрах от нас. Там нас подберут пограничники на своих снегоходах, разместят на близкой погранзаставе. Всё так и получилось.

Все 40 человек были живы, никто не погиб. Кто-то промок. Мелкие ушибы и ссадины не в счет. А вот замерзли все на холодном ветру крепко. Я обратился на заставе к сержантам с просьбой затопить нам баню. Ребята это сделали очень быстро. А вот спасти всех от простуды я уже не смог.

К тому времени большинство наших стали праздновать спасение прихваченным с борта спиртом «Флорида». Кто что спасал, а некоторые – горькую. «Ужаленные» в баню не пошли, им и так уже было тепло.

Всех трезвых я повел в баню, эти не заболели, остальные потом долго температурили, чихали и кашляли все 3 дня, что мы жили на заставе и ждали транспорта в родной порт.

На заставе нас разместили в спортзале. Нанесли матрасов, одеял. Я занял место у окна.

Весь остальной старший комсостав (капитан, старпом, стармех) поселились отдельно, в импровизированной гостинице. Они были погружены в глубокую депрессию. «Лечились» чем и как могли. К народу почти не выходили.

О пограничниках нужно сказать только хорошее. Их там было 12 рядовых и сержантов, командовал капитан. Нам они пошли навстречу во многом. Кормежкой и спальными местами мы были обеспечены. Работал телевизор, отчасти решили проблему досуга. Нам разрешали прогулки по окрестностям. Это было сложновато – ураган нанес снега, замел тропинки.

На заставе была своя свора собак, откормленных шустрых дворняг. Мы их подкармливали плитками из рационов, которые взяли из НЗ спасательных плотов. Псам нравилось. Нам плитки показались невкусными.

К высокой наблюдательной вышке пограничники дорожку размели. Мы ходили на вышку посмотреть на нашу «ласточку». Стоит на камнях, накренившись в глубокую сторону залива. Вид жуткий, заброшенный. Было понятно, что шансов у судна вернуться в строй мало.

Солдаты-срочники нам рассказывали, что такое значимое событие у них впервые за службу. Они были горды тем, что смогли оказать помощь морякам. Мы много общались с этими молодыми людьми. Среди них оказались умельцы по части мелких поделок.

А еще они радовались, что наш вынужденный приезд на заставу заблокировал плановую проверку их точки со стороны высокого начальства. Еще полгода можно жить без мандража и страха.

Когда погода успокоилась, к заставе подошли два судна Промразведки, встали на якорь. Рабочим катером одного судна нас всех перевезли на второе судно. Разместили на все возможные места и доставили в порт за несколько часов.

В порту каждый уже сам добирался до дома. Я следующий месяц прожил в общежитии института. Потом ушел в рейс на полгода. Об этом рейсе у меня тоже есть сюжет. Он получился богатым на события.

Эта катастрофа сильно «подкосила» планы и уровень жизни. Когда я спасался с борта, то оставил там почти все вещи. Больше всего жалко инструмент. В плотике мало свободного места.