Байки нефтяного Севера - страница 19

Вот чтобы помочь жидкости подниматься наверх, надо подвести к поторку энергию снаружи. Можно — станком-качалкой, что всегда любят фотокорреспонденты, наверху мотор коромысло крутит, в скважине под землей поршень нефть качает, можно — подземным электронасосом. А можно сжать, скомпримировать тот же самый газ, когда он на площадке подготовки отделится от нефти, подать его по трубам назад на скважины и ввести в поток поднимающейся газоводонефтяной смеси, восполнить недостающее из-за обводненности количество газа.

В компрессорах газ сжимают с трех атмосфер до ста сорока, почти в пяитдесят раз, газ при этом нагревается до 400 градусов. При этой температуре образуется нагар, приходится компрессор останавливать, вручную очень тщательно счищать этот нагар, потом ставить рабочие колеса на место и долго, прецизионно их балансировать — иначе при пуске все сломается. В общем, только что порадовались, что избавились от гидратных пробок в трубах — сразу появилась головная боль на компрессорных станциях.

Вот значит, идет техсовет главка, главный инженер ведет, в виде как бы верховного судьи, а его новый зам, товарищ Ли Г.С. стоит у доски с видом прокурора тычет указкой в таблицу аварий и, видимым образом, усаживает присутствующих тут людей из науки на скамью подсудимых.

От них тут три человека.

Первый зам СибНИИ НП по науке Маринин Николай Степаныч, тоже фигура достаточно легендарная, по прозвищу "Черный Папа". Его кто-то из москвичей в приватном разговоре как-то назвал серым кардиналом, а тюменцы тут же возразили, что — целый черный папа. Вова Ш., приятель мой и тамошний завлаб рассказывал, как он носил ему на подпись некую бумагу, которую тому не подписывать не было решительно никакой зацепки, а подписывать не хотелось.

— Вот, Н.С., я принес. Со всеми визами. — Володя, вот тут тебя написано — заместитель директора. А я ведь — Первый заместитель.

Назавтра приносится бумага с правильным титулом.

— Вот, Н.С… Исправлено. — Володя, а ведь Николай Константинович в командировку уехал. Я теперь — ИО директора.

На следующий день.

— Вот, Н.С… Здесь уже с ИО директора. — Володя, а ведь Николай Константинович вернулся. Так что опять не по форме…

Ну, тут мой приятель произнес в душе: "Вот уж хрен вам, Ваше Превосходительство". И достал предыдущий вариант, по счастливой случайности уцелевший в папке.

Но вот сейчас этот старый волк что-то отмалчивается. Молчит, хотя видно, что ему очень хочется дать сдачи Ли, и мой дружок Гена Я., начальник отдела исследования нефти и газа. Видно, начальство не велит ему отвечать, чтобы не накалять атмосферу, а то Генка-то может язвить не хуже меня. На ответ подставили завлаба Виталия Е… Он специалист по своему делу, по хроматографическому анализу, и очень хороший. Но что не Цицерон — то не Цицерон, он и в своей-то компании не всегда может объяснить словами, а уж тут, в нервной обстановке техсовета у заказчика…

А замглавного прет буром:

— Вот, — мол, — в таблице по составу газа, которую они дали для проектирования три года назад показано содержание гексана (это более тяжелый компонент) одна десятая процента. А по факту три десятых. Я считаю — все из-за этого, за институтской ошибки. Этот гексан в кокс на колесах и превращается.

Полная пурга, мягко говоря. То есть, такая реакция, в принципе, возможна. Только идет она очень медленно, чтобы от нее все эти неприятности были, нужно на рабочем колесе центробежного компрессора иметь градусов семьсот. Это и по термодинамике не может быть. Да и оно ж алюминиевое, давно бы вообще расплавилось к чертям. Там есть есть из чего коксу получаться и без этого. С газом из сепаратора уносятся капельки нефти, оно по регламенту их получается до трехсот миллиграмм на кубометр, а по факту в десятки раз больше. Я мерил — знаю. Тут не научная ошибка, а проектная. Надо срочно менять входные сепараторы перед компрессорной станцией. Это хоть и не мой кусок хлеба, но я ж по месторождению езжу — смотрю, анализы отбираю, с людьми говорю. Ли этого всего понимать не может, он же не химик. Так спроси, а не при танком. Виталий-докладчик этот тоже, конечно, понимает не хуже меня. Но вот не уродил Бог бойцом!