Байсаурская бестия - страница 10

Из года в год Большая поляна служила местом свадебный игр не только для стаи Хромого. Здесь то и дело пересекались тропы нескольких волчьих банд, следующих за переходами маралов. Сюда, повинуясь древнему инстинкту, вдоль русла реки поднимались в феврале полукровки и одиночки, слабые для охоты на диких животных, обитающие возле людей и домашнего скота. Их здесь не жаловали, съедали, если были голодны. Но бывали случаи, когда оставшиеся без пары волчицы снисходили до игр и с ними.

В сумерках стая Хромого рассыпалась по поляне. Рыжий бок о бок держался возле Ушлой и она показывала свое расположение. Впрочем, с Рваной Ноздрей волчица вела себя так же, еще не избрав кобеля. Волчьи браки крепки и надежны. И тут из распадка, по которому год за годом сходили лавины, выскочила стая из урочища Асы — один к одному матерые волки. Они сбили с ног Рыжего и Рваную Ноздрю. Ушлая упала на спину, извиваясь перед чужаками всем телом. Уж ей-то, с предвестием брачного запаха, можно было рассчитывать на милость кобелей. Но чужаки и носом не повели в ее сторону.

Хромой проходу чужой стаи препятствовать не стал: сбил второгодков и сеголеток в кучу, увел в старое русло заметенной реки.

Асинские волки не стали связываться с байсаурскими — еды им пока хватало, нужно было догонять своих маралов, подавшихся в западную часть гор. Асинский вожак задрал лапу, брызнул на камни — пусть помнят, чья тропа проходит здесь, — швырнул из-под себя когтями снег и повел добытчиков через реку.

Хромой стерпел унижение. Но его стая распалялась не вымещенной обидой. Рваная Ноздря, мимоходом потоптанный чужаками и всклоченный, отшвырнул подвернувшегося второгодка и даже не упал на брюхо, приблизившись к вожаку. Власть Хромого пошатнулась. Но он вынес и это, всего лишь куснув за загривок Ушлую, нагло подталкивающую его лбом в зад и, как ни в чем не бывало, повел стаю дальше.

Возле вытаявшей осыпи волки расселись полукругом — посередине вожак. Ушлая быстро пришла в себя, будто забыла об асинцах: кокетливо отскакивала в сторону, вынюхивала засохшие травинки и цветочки, выдутые из снега ветром. У Рваной Ноздри обида клокотала в горле. Он уставился на соперника, и Рыжий не отвел спокойных глаз.

Полукруг подравнялся и затих, чувствуя начало поединка.

Рваная Ноздря сунул Ушлой в пах покалеченный нос, шумно втянул воздух и с мутными одурманенными глазами вышел на круг. Рыжий молча показал ему клыки. Не унижаясь перед вожаком и стаей, оглянулся на Ушлую и, пружинисто ступая, вышел вперед.

Стая не терпит инакомыслия, особой окраски, особых повадок: все инородное порождает в ней глухую злобу, если, конечно, носитель этого не вожак. В вожаке, до поры, все вызывает поклонение. Но право быть вожаком надо добыть и каждый день отстаивать. Рыжий не боролся за первенство и не унижался, раздражая всех необычным поведением, необычно ярким окрасом шерсти.

Рваная Ноздря рыл снег когтями, тявкал и хрипел, распаляя себя. С каждым мигом он все отчетливей ощущал расположение стаи и прилив сил. Рыжий же с недоумением почувствовал враждебную пустоту за спиной. Недоумение мелькнуло в его светло-карих глазах. Рваная Ноздря уловил этот миг слабости и яростно бросился в бой.

Сколько себя помнили соперники, они были равны по силам, не признавая власти одного над другим. Но на этот раз Рыжий с трудом отбил атаку. В его рыке зазвучала чуть приметная нотка отчаяния, этого хватило, чтобы вся стая бросилась на одного…

Времена были голодные. Невеста с окровавленной мордой жадно рвала и глотала плоть с ляжек бывшего женишка. Сеголеток умудрился пробраться к телу и выполз из свалки, волоча по снегу парящие кишки.

Тело Рыжего с закушенным языком мотало теплой головой, до которой еще не дошла очередь на свадебном пиру…

— Прикольное дельце, — пробормотал Алик, склонившись над зализанным алым пятном. Осторожно переступил через следы и снова наклонился. — Хромой холостякует. Я уж думал, что это не бес, а бестия — волчица. Неужели вожак такой старый, что даже Ушлая не хочет прибрать его к рукам? Так не бывает. Может, все еще вдовеет? Бывает, кобели, подолгу остаются одинокими. Волчицы — никогда!