Беглецы - страница 16

На той стороне пропасти гневно заулюлюкали, посылая злобные проклятия в адрес Барона Осгорна.

Он хмуро посмотрел на обидчиков, поправил позолоченную маску, плотно облегающую его лицо, и отдал команду двигаться дальше. Вслед им полетели еще большие оскорбления, поддержанные воем голодных собак.

Хищные псы подняли такой злобный лай, что только покойник не поспешил бы убраться от них куда-нибудь подальше.

Напоследок ядовитый Мойли, на глазах черных всадников, столпившихся на противоположной кромке бездны, похлопал себя по заднице, давая ясно понять, какого он мнения о растерянной куче противников. После чего показал крохотный кулак и пришпорил коня.

Десяток смертельных стрел, выпущенных ему вослед, с тихим шорохом воткнулись в затоптанный снег, так и не долетев до маленького человечка.

С гибелью Дорби, подле которого полегли Филин и еще несколько отчаянных наемников, отряд барона Осгорна потерял чуть ли не треть своих бойцов.

Следуя за своим хозяином, ни один из воинов Силака не оглянулся назад, демонстрирую врагам полное пренебрежение. На их суровых лицах, обезображенных красноватыми татуировками, не отразилась и тени сожаления о погибших товарищах.

Привычные к виду смерти, к частым потерям близких друзей, они не слишком предавались бессмысленной горечи и тоске. По их непонятным и загадочным верованиям, души мертвых воинов переходили в лучшее царствие, где каждому уготовано и приличное угощение и прекрасная женщина.

Так стоит ли печалиться о тех, кто уже пирует на собственных поминках.

За все время боя спутница барона Осгорна не издала ни звука. Хотя от Кулла не укрылось, что гибель могучего Дорби отложила в ее сердце тяжелый осадок.

По правде сказать, атланту и самому было немного не по себе, ибо каким бы ни был человеком этот Дорби, погиб он как настоящий воин, ни чем ни посрамив ни своей ратной чести, ни достоинства.

Что касается барона Осгорна, то по красноречивым словам Брула выходило, что этот странный человек более всего походил на того, кто лишь по странному несчастью родился на грешной земле, а не на небе. Ибо его золотая маска и сдержанный характер годились разве что к благопристойным ликам светлых богов, а не к простым людям.

— В такой обстановке любая женщина согласиться быть спутницей бога, — с хитроватой усмешкой заметил пикт. — Разве что кроме той, в чьей душе больше демона, чем кроткого терпения.

Слушая приятеля, Кулл только покачал головой. Он не знал мотивов, по которым преследовали барона Осгорна. Да, по правде сказать, это его совсем не касалось, поскольку не дело воина решать, плох или хорош тот, кто нанял его на службу.

Дело воина быть верным тому, кто доверил тебе свою жизнь.

Долг и честь — вот что важнее всего для тех, кто с детства привык обращаться по большей части с железными игрушками настоящих мужчин, а не с деревянными куклами.

Барон Осгорн нагнулся в седле, подправляя на плечах девушки меховую накидку.

Пришпоривая коней, отряд, словно пущенная из лука стрела, рванулся вперед, оставляя позади не только разрушенный мост, но и еще один день пути.

Чем дальше уходил отряд на запад, плутая в заснеженных горах, тем нервознее вели себя люди. Силак, по прозвищу Малыш, беспрестанно поглядывал назад. По его нахмуренному лицу пробегала тень невысказанной тревоги. Это беспокойство передавалась остальным наемникам. Кто бы ни был тот, кто гонится за ними, ему нельзя было отказать в упорстве.

Усталые люди все меньше говорили о пустяках, то и дело понукая изнуренных коней. Барон Осгорн вел себя так, как будто ничего особенного не происходило.

Его голубые глаза, все так же спокойно смотрели на мир.

Он подбадривал девушку то нежным словом, то удачной шуткой, беспрестанно рассказывая ей что-то занимательное. Мойли держался подле них, то и дело поддерживая хозяина остроумными репликами.

Брул заметил, что еще день такой безудержной скачки, и кони не выдержат. Никто не стал оспаривать это суждение.

К исходу второго дня мороз накинулся на них с такой неистовой силой, что даже разведенные костры плохо помогали.

Люди жались к пламени чуть ли не вплотную, рискуя подпалить себе не только одежду, но и бороды. Лишь широкий полукруг огня, выложенный вдоль стоянки, помог им продержаться до рассвета.