Беглецы в Гвиане - страница 6

Построив плот, Робен снял с себя блузу, набил ее листьями, придав ей вид сидящего человека, к рукам манекена приладил палку наподобие весла и оттолкнул плот подальше от берега.

Робен временами останавливался и прислушивался.

Течение подхватило плот и медленно понесло, слегка его вращая, по направлению к голландскому берегу.

– Превосходно! – сказал беглец. – Я уверен, что самое большее через четверть часа мои молодцы, оставив настоящую добычу, погонятся за тенью.

Полагая, что лучший способ скрыться от преследователей – идти по дороге, которой ходят все, и не прятаться без крайней надобности по закоулкам, беглец беззаботно пошел по узкой проторенной тропинке, которой наверняка должны были идти и его преследователи.

Робен временами останавливался и прислушивался

Забираться в лесную чащу он не хотел. Лес в обычное время мог дать ему верное убежище, но при существующих обстоятельствах нечего было и думать о том, чтобы проложить себе дорогу через лес.

Со всей возможной осторожностью подвигаясь вперед и прилагая невероятные усилия, дабы избежать малейшего шороха, который мог бы нарушить ночную тишину, Робен временами останавливался и прислушивался: нет ли где какого-нибудь постороннего звука, не относящегося к неумолчному ропоту, производимому океаном зелени девственного леса.

Но нет. Ничего не было слышно, кроме постукивания последних капель дождя о мокрые листья, таинственного ползания гадов в траве, тихого хода насекомых в древесных стволах и чуть слышного шороха крыльев мокрой птицы.

Робен все шел и шел под темными сводами, на которые луна лишь слабо отбрасывала голубоватый свет. Вокруг него летали светлячки, прорезая блестящими полосами темноту.

Вскоре он достиг места, где в Марони впадает река Балете. Он нетерпеливо желал поскорее достичь притока Марони, чтобы между ними и его преследователями пролегла хоть какая-нибудь преграда.

Робен был отличным пловцом, и переплыть реку для него не составляло ни малейшего труда.

Но прежде чем броситься в воду, он остановился, прислушался и зорким взглядом окинул берег.

И отлично сделал.

Оттуда сквозь прозрачную тропическую ночь до него отчетливо донесся шепот. Робен остановился как вкопанный.

– Уверяю же тебя, вот плот.

– Ничего не вижу.

– Вот там, напротив… в ста метрах от берега, видишь черное пятно? На плоту человек. Я ясно вижу, его!

– Ты прав.

– Плот, на плоту человек. Да. Он плывет вверх.

– Теперь прилив. Его подхватит водоворот и прибьет к голландскому берегу.

– Ну, это дудки. Не для того мы так себя ломали, чтобы это допустить.

– Может, крикнуть ему, чтобы плыл к берегу?

– Глупо. Будь это обыкновенный варнак[1], тогда бы другое дело. Тот бы испугался, что получит пулю, и сейчас же подкатил бы. Но этот – политический.

– И к тому же Робен.

– Да, это человек крепкого закала.

– И все-таки мы должны его изловить.

– Жаль, что Бенуа с нами нет.

– Бенуа переправился через бухту и теперь далеко впереди.

– Тогда надо стрелять по плоту.

– Жалко. Ведь я не желаю зла Робену, он хороший человек.

– И мне жаль, а ничего не поделаешь. Придется пробить ему череп, тело его съедят кайманы.

– Стало быть – пли!

Три быстрых молнии прорезали темноту. Глухо прозвучавшие в лесу три выстрела вспугнули попугаев.

– Какие мы дураки! Тратим заряды, когда нет ничего проще, чем зацепить плот.

– Каким же это образом?

– Очень просто. Лодка, в которой Бенуа переплыл через бухту, причалена на том берегу. Я схвачусь за лиану и доплыву туда, возьму лодку, приведу сюда, приму на нее вас, и мы погонимся за плотом.

– И поймаем его!

Так и было сделано. Три человека выплыли в лодке из бухты и быстро помчались по Марони.

Робен спокойно слушал. Обстоятельства складывались решительно в его пользу. Как только пирога скрылась вдали, он схватился за лиану и поплыл по воде. Растительный канат, за который он держался, описал четверть окружности, центром которой было место, куда лиана прикрепилась на том берегу. Все это произошло тихо, легко, без единого всплеска.

Через десять минут беглец был уже на другом берегу. Лиану он тотчас же перерезал, не повторив ошибки, сделанной тюремщиками. И растение погрузилось в воду.