Бегство мертвого шпиона - страница 43

В баре не было никого, за исключением Марчанта, Прентиса и еще двух сотрудников посольства. Они даже не знали, как им реагировать на нового гостя, который странно гнусавил и оставил в мусорной корзине своей комнаты пару огромных, пропитанных водой подгузников.

— Пойдемте, нам нужно немного пообщаться, — сказал Прентис, гася сигарету «Мальборо».

Марчант последовал через белоснежный коридор в основной корпус посольства.

— Мы здесь только что убрали, но все равно лучше воспользоваться комнатой, где мы можем спокойно поговорить, — сказал Прентис.

Во всех посольствах имелась переговорная комната, стены которой были покрыты таким толстым слоем штукатурки, что содержание бесед там невозможно было подслушать даже с помощью самых сильных жучков. В последние годы Марчант часто бывал в таких комнатах, и некоторые из них производили на него сильное впечатление. На этот раз он оказался в тускло освещенном помещении с белоснежными стенами, напоминавшем нечто среднее между деньгохранилищем в швейцарском банке и зубоврачебным кабинетом на Харли-стрит.

— Мы до сих пор переживаем из-за того, что случилось с вашим отцом, — сказал Прентис, указывая на один из двух стульев, стоявших по обе стороны от прямоугольного стеклянного стола. Ваза с букетом цветов на столе говорила о том, что пыток водой здесь явно не предвиделось. Прентис закрыл тяжелую дверь и набрал на панели код, активируя электронную защиту. — В Варшаве говорят, что за всем стоят американцы. Армстронг не пошла бы на такое без их поддержки.

— Судя по всему, так оно и есть, — сказал Марчант, чувствуя, что его голос все еще был гнусавым.

Несмотря на цветы в вазе, стол и оба стула были простыми и функциональными.

— Поэтому вы, наверное, представляете, как мы обрадовались, когда нам позвонили из Лондона, — сказал Прентис.

— А поляки тоже остались довольны?

— Новое правительство прекратило выдачу беглых преступников американцам, они ждут извинений за то, что те втянули их армию в войну с Ираком. Старе-Кейкути находится в ведении польской военной разведки, эти старые коммунисты понимают, что их время на исходе, и хотят напоследок урвать побольше. Что теперь может сделать ЦРУ? Пожаловаться в ООН на то, что одна из их баз была разгромлена? Они должны были закрыть ее еще несколько месяцев назад.

Марчант предположил, что Прентису было около шестидесяти лет. Начальник польской резидентуры — не самая блестящая должность, если учитывать его возраст, но Марчант многое слышал о Хьюго Прентисе. О нем знали все, кто служил в разведке. В семидесятых его исключили из Итона за то, что он продавал студентам марихуану. Он был настоящим щеголем, всегда одет с иголочки, носил дорогие платиновые запонки, часы фирмы «Патек Филипп» и зачесывал назад свои густые седые волосы.

Прентис никогда не был карьеристом, готовым на все ради продвижения наверх, он принадлежал к той редкой категории людей, которые поступили в разведку лишь потому, что им нравилась шпионская жизнь, ему хотелось принимать в ней активное участие, следить за людьми, преследовать вражеских агентов, проявляя при этом ум, изворотливость, а при необходимости — и жестокость. Тратить Прентису нравилось больше, чем зарабатывать, а любовницы были для него важнее законного брака.

— Как там дела в Леголенде? — продолжал он, протягивая Марчанту пачку сигарет. — Это правда, что Викарий запретил курение в баре?

— Только внутри бара. На террасу запрет не распространяется. Впрочем, Филдинг здесь ни при чем. Это был правительственный указ.

— Если шпионы начнут слушаться политиканов, то это точно ни до чего хорошего не доведет. Господи, кто будет проверять? Комитет по здоровью? Ваш отец скорее бы умер, чем стал слушать правительство. — В разговоре повисла неловкая пауза. — Извините. Меня немного занесло. — Прентис откинулся на спинку стула и выпустил в воздух облако дыма.

— Все хорошо, — сказал Марчант. — Правда, все в порядке.

— Знаете, вы немного похожи на него… овалом лица. — Прентис замолчал, а затем продолжил: — Я был бы счастлив, если бы на мои похороны пришла хотя бы четверть тех людей, которые захотели проститься с ним. Но что случилось с премьером? Почему он не появился на похоронах?