Бегство Отщепенца - страница 21

Сысоя Робин видел гораздо реже — всего по разу в день. Старик учил пациента читать. Иногда бывшего отщепенца посещало странное чувство, будто он вовсе не изучает науку чтения заново, а просто повторяет то, что когда-то давно знал, но почему-то совершенно забыл. Как и где он приобрёл умение читать и почему однажды совершенно утратил этот навык, Робин не знал. Ясно было только одно: без помощи Сысоя ему ни за что не удалось бы вновь овладеть чтением. Это было ясно уже из того, что сначала он не только не мог прочитать по слогам самые простые слова, но не мог вспомнить даже названия букв.

Сысой не казался Робину таким бесчувственным и прямолинейным, как Лоиз. Наоборот, учитель чтения, в отличие от Санитара, часто улыбался, а порой весело хохотал, обнажая почти все уцелевшие, несмотря на неумолимый натиск прожитых лет, зубы. Правда, таких зубов у Сысоя было всего пятнадцать. Хохотал Сысой в основном тогда, когда Робин неправильно читал или смешно коверкал слова.

Книги, которыми старик снабжал ученика, были тонкие, с цветными картинками и простым текстом: по большей части сказки и басни. Робин заметил, что все принесённые ему сказки неизменно хорошо заканчивались. Это удивляло его. Он знал, что в жизни так бывает не всегда, а уж в Пещере, где он некогда жил, почти все происшествия заканчивались плохо. Вот потому-то все принесённые ему книги Робин называл сказками. Впрочем, читать беглецу с каждым днём нравилось всё больше и больше, и теперь он ждал посещений Сысоя с возрастающим нетерпением. Уроки чтения с беззубым стариком были единственным развлечением в унылом, хотя и светлом Изоляторе.

Кроме ежедневных походов в столовую, Робина раз в день выводили на прогулку во двор. Во дворе, точно так же, как и в столовой, кроме Робина и его вечного провожатого Лоиза, никогда не было ни одной живой души. Их прогулки проходили очень однообразно: всякий раз, ровно через час после обеда, Санитар Лоиз сопровождал беглеца в маленький дворик. Это был обыкновенный двор-колодец с одним-единственным чахлым деревцем посередине и простой деревянной скамейкой. Стены, окружавшие двор, были очень высокие, и такие же жёлтые, как и стены в палате, только блёклые. Робин обычно отсиживал на скамейке положенные полтора часа, грустно смотря на деревце, такое же одинокое, как и он сам, а потом в сопровождении Лоиза отправлялся в свою палату.

Так прошёл целый месяц.

А через месяц Робин заболел. Его непрерывно тошнило, он чувствовал слабость, у него кружилась голова. Робину начало казаться, что он медленно умирает. Он и вправду ощущал, что силы постепенно уходят из его тела. Но самое ужасное было то, что, несмотря на слабость и полное отсутствие аппетита у пациента, Лоиз по-прежнему заставлял его есть опротивевшие помидоры. Во время пыток помидорами Лоиз всё так же безжалостно следил за Робином немигающим пронзительным взглядом и неизменно ровным, но властным голосом повторял, что помидоры есть необходимо.

Робин не мог сопротивляться этим бездушным и, по-видимому, бессмысленным указаниям Лоиза, а потому, превозмогая отвращение, продолжал есть ненавистные плоды. А потом его неизменно рвало.

Хорошо хоть уколы Санитар делать перестал. «Наверное, не хочет на меня лекарство тратить, — думал Робин, — ведь я всё равно умираю. Да и с какой стати им нужно меня лечить? А помидоры у них, видимо, пропадают, вот он и заставляет меня их есть». От таких мыслей Робину становилось совсем грустно.

А главное, вопреки здравому смыслу, несмотря на чувство разбитости, слабость и ежедневную пытку помидорами, умирать Робину почему-то не хотелось.

Однажды он не выдержал и во время обеда, не обращая внимания на пристальный и властный взгляд Лоиза, собравшись с силами, схватил со стола самый крупный помидор и с силой швырнул его в угол.

Сочный помидор послушно размазался по стене и, обмякнув, упал на пол. Удовлетворившись таким результатом, Робин слабо топнул под столом ногой и решительно сказал:

— Всё! Больше не съем ни одного помидора!

— Хорошо, ты можешь не есть их, но тогда ты точно умрёшь, — услышал он бесстрастный и спокойный голос Лоиза. «Его ничем не вывести из терпения, — с досадой подумал Робин. — Надо было бросить помидор не в стенку, а в него!» Но почему-то уже через минуту дерзкая смелость пациента так же внезапно иссякла, как и появилась. И вместо того, чтобы продолжить свой неожиданный бунт, Робин послушно взял из миски новый помидор и, морщась от отвращения, вонзил в него зубы.