Бегущий по лезвию 2 - страница 34

— Я не знаю, — раздался из-за спины голос Исидора. — Никто не знает. Это загадка. Может быть, Сара знает. Может, вы как-нибудь спросите у нее об этом. Если когда-нибудь снова п-представится такой случай.

Декард бросил взгляд через плечо. Времени ни на что не оставалось, он уже слышал шаги, потом открылась входная дверь. Мужчина в темной форме, пилот челнока, доставившего его сюда.

— Мистер Декард уходит. — Исидор погладил механического кота на столе, не глядя ни на кого из них, будто ему вдруг по непонятной причине стало стыдно. — Проводите его, пожалуйста.

— Рад стараться. — Пилот крепко обхватил руку Декарда и потащил за собой.

Всего через пять минут он оказался с наружной стороны большой и тяжелой двери, усеянной шляпками болтов. На улице. Звуки грузового цеха лечебницы эхом отдавались в узком ущелье прилегающих зданий.

Мельчайшая пыль Мохавской пустыни вздымалась вокруг ботинок, жаркий ветер сгребал из нее миниатюрные дюны в пустых сточных канавах.

Декард откинул голову назад, глядя прямо на солнце, позволяя его ослепительному сиянию обжечь глаза. Два ручейка слез блеснули перед тем, как испариться.

Далекая точка пересекла солнечный диск.

Холден видел светящуюся зеленую линию, бегущую вдоль монитора. Горбатая змейка — это мой пульс, подумал он. Словно в миллионах миль отсюда, хотя стоило только протянуть руку. Черный атташе-кейс был прикреплен к груди паутиной хирургического пластыря. Ему удалось чуть-чуть приподнять ставшую многотонной голову от обивки сиденья в кабине челнока.

— Что… — Язык по-прежнему сухой, неповоротливый, но жесткие пластиковые трубки уже не сжимали горло. По всей видимости, необходимые трубки теперь переместили к груди. — Что происхо… — Маленький шарик трепыхался в прозрачном клапане с каждым выдыхаемым звуком, — дит…

Мужчина на другом сиденье — руки на панели управления — повернулся и посмотрел на него. И улыбнулся.

— Долго же ты был без сознания. — Он наклонился и проверил показания приборов в чемоданчике. — Хотя, кажется, уже все в порядке. Знаешь, кто ты?

— Кто?… — Вопрос озадачил Холдена. Плюс улыбающееся лицо мужчины — он видел его раньше, но не мог вспомнить когда и где. Улыбка сумасшедшего — сумасшествие на грани безумия — и копна светлых волос, стриженных ежиком. Но лицо было старше, сильнее изрезано морщинами, чем то, которое, как ему казалось, он помнил. Что это значит?

— Кто… я?

— Твое имя, приятель. Как тебя зовут?

— О… — Спокойнее, спокойнее — особенно сейчас, когда действие наркотиков, которыми его напичкали в лечебнице, стало проходить. Трубки в груди заныли, и ему пришлось побороть иррациональное побуждение вытащить их. — Меня зовут… — Глубокий вдох, шарик прыгнул вверх. — Холден… Дейв Холден.

— Очень хорошо. — Мужчина, улыбаясь, протянул руку и пальцем постучал его по лбу. — По крайней мере, здесь они у тебя ничего не напутали. Ему тоже теперь так казалось. Боль стала сильнее, ясность — пронзительнее, словно безжалостное солнце, притушенное фотохромным стеклом кабины, выжигало густой туман в голове. Он знал, что находился там, в лечебнице, подключенный к таким же машинам, только огромным, очень долго. Год? Может быть, больше. Он уже мог посмотреть сверху на полосу тумана, широкую, как океан, когда грузовой челнок пролетал над верхушками лос-анджелесских небоскребов.

На самом дальнем краю полосы тумана выплыло последнее незамутненное воспоминание. Последнее перед одуряющей мглой больничной палаты.

«Опиши… только то хорошее, что приходит тебе в голову… о твоей матери».

Это был его собственный голос, последнее, что он сказал в том, другом мире. Где это происходило? Холден сосредоточился, поймал: в штаб-квартире корпорации «Тирелл». В комнате с двумя стульями, вентилятором над головой, едва разгоняющим слишком кондиционированный воздух, и стол с аппаратом Войта-Кампфа на нем. И другой голос, тягучий, глупый и полный обиды: «Моя мать? Позвольте рассказать о моей матери…»

Эта последняя запись в памяти была подпорчена. Докторам пришлось вытаскивать его из наркотического оцепенения — тогда он впервые заметил машины, выстроившиеся вокруг его кровати, возле грудной клетки, обвитой трубками и проводами, — чтобы угрюмого вида команда следователей Управления полиции могла снять с него показания…