И самолет покорился девичьим рукам. Он мчался, подпрыгивая на кочках, прямо на столпившиеся в испуге березки. А наперерез ему бежал коротконогий. В руке его дергался от неслышных выстрелов пистолет. Но ни выстрелов, ни свиста пуль она не услышала и закричала с ликующей ненавистью:
— Теперь не уйдешь! Теперь попался, гадина!..
Его лицо с перекошенным в крике ртом, отнесло в сторону.
А потом загорелся ласковый, теплый свет. Она знала: это, разорвав туман, вышло солнце, которого она так ждала, жаркое, кипящее золотым пламенем. Под его первыми лучами березки оделись в розовые сарафаны.
— Полянка… родная… прощай… — сказала она и в последний раз выжала ручку до отказа, чтобы удар был вернее, безвозвратнее, чтобы на грохот взрыва скорее сбежались люди…
* * *
Колхозники, проезжавшие утром по проселку, увидели, как из березовой рощи вымахнуло голубое пламя, стало красным и обросло черным дымом. От грохота лошади встали на дыбы и понесли.
Первое, что заметили колхозники, прибежав на полянку, была черная безобразная дыра, изуродовавшая белый хоровод березок. В глубине рощи горело со свистом и гуденьем.
Посередине поляны лежал труп человека в летном комбинезоне. В спину его был всажен по самую рукоятку, нож. Через несколько часов из города прибыли работники госбезопасности. Привезенные ими розыскные собаки легко обнаружили след. Он тянулся от трупа в рощу.