Белая Роза - страница 10

— У нас нет выбора, — говорит Эш. Я открываю дверцу рядом с его отсеком и заставляю ноги двигаться, а тело изогнуться и проскользнуть внутрь — и вот я лежу лицом вниз на холодном металлическом листе. Голоса настолько близко, что я почти могу разобрать отдельные слова, а также слабый писк. Фонарик погас. Гарнет закрывает свою дверцу, затем Эш.

Я делаю глубокий вдох и запираюсь изнутри.

ТЕМНОТА ВНУТРИ ЭТОЙ МЕТАЛЛИЧЕСКОЙ ГРОБНИЦЫ КУДА, КУДА хуже, чем чернота в багажнике Гарнета.

Я прижимаюсь лбом к холодной стали и пытаюсь представить, что я где-то еще, что Эш со мной, или что все это сон, и я скоро проснусь в Болоте.

В комнате включается свет.

В мое укрытие проникает бледный желтый свет. На дверце нет ручки с внутренней стороны, поэтому я оставила ее немного приоткрытой. Доносятся приглушенные голоса двух мужчин.

— …не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, я полагаю.

— Не думаю, что кому-то есть дело. Сколько суррогатов уже она изжила за эти годы? Двадцать?

— Ты не на том месте, чтобы считать, парень. Мы делаем то, что нам говорят. — Первый голос определенно старше. — Они говорят, — Дом Камня, подъем в полночь, — и мы это делаем.

Дом Камня! У них Рейвен! Я почти плачу от облегчения.

Снова раздался странный шум, затем дверь распахнулась. Я слышу шуршание.

— Она не очень тяжелая, правда? — спрашивает второй голос.

— Они все легкие, парень. Вот увидишь.

Слышно, как по металлу двигается пластиковый мешок. Дверь закрывается.

— Теперь, — грубо говорит первый голос, — обратно спать, и будем надеяться, что сегодня звонков больше не будет.

Когда они уходят, слышно, как их обувь прилипает к полу. Свет выключается.

Я стараюсь не шевелиться как можно дольше, едва позволяя себе дышать, прислушиваясь, не возвращаются ли они. Наконец, я не могу больше этого терпеть. Я царапаю дверь ногтями, открывая ее. Я выскальзываю из отсека так быстро, как могу, и падаю на полированный пол, когда Эш и Гарнет открывают свои дверцы. Я поднимаюсь на ноги, вскидываю вверх руки в своем большом пиджаке и шарю ладонями по стене, пока не нахожу выключатель.

После такой темноты свет кажется мучительно ярким. Лицо Эша лишено цвета, и он медленно поднимается на ноги. Гарнет остается на полу, прислонившись к шкафам и приглаживая свои светлые волосы, выглядя более напуганным, чем я его когда-либо видела.

— Она здесь, — говорю я Эшу.

— Я знаю, — отвечает он.

У меня на лице появляется улыбка, и я с целеустремленной свирепостью начинаю открывать двери, отталкивая Гарнета, пока не нахожу ту, что была пуста раньше.

Я выдергиваю металлический лист, и выскальзывает тело Рейвен, скрытое в толстом черном мешке. Эш и Гарнет присоединяются ко мне, когда я тяну за молнию и открываю мешок.

Лицо Рейвен холодное и безжизненное, как и у всех остальных девушек в этом месте, и на одно парализующее мгновение я боюсь, что она на самом деле мертва. Ее красивая карамельная кожа выглядит восковой, ее глянцевые черные волосы тонкие и спутанные. Она голая. Я быстро стягиваю пиджак ратника и набрасываю на тело, но прежде я замечаю, насколько она болезненно и отвратительно худая — видны все ребра, и ее бедра выступают по обе стороны от ее небольшого живота.

Я прижимаю руку к ее щеке. Ее кожа словно лед.

— Рейвен, — говорю я; мой голос дрожит. Я ожидаю увидеть трепет ресниц или шевеление губ, но ничего нет. Моя лучшая подруга все еще мертва.

— Рейвен, это я, — говорю я. — Это Вайолет. — Мне больно глотать. — Пожалуйста, проснись. Я спасу тебя. Пожалуйста, вернись ко мне.

Последовавшее молчание просто сокрушительно. Я разваливаюсь на куски под его тяжестью.

— Может быть, она действительно… — начинает Гарнет, но я оборачиваюсь и бью руками его в грудь, заставляя его оступиться назад.

— Она не мертва! — шиплю я. Я поворачиваюсь к Рейвен и встряхиваю ее. Ее голова мотается по металлу. — Проснись, Рейвен! Давай, ты приняла сыворотку, я знаю, что ты сделала это, так что, пожалуйста, ПРОСНИСЬ!

Я бью ее по лицу.

Но ничего не происходит.

Я чувствую руку Эша на своем плече.

— Вайолет, мне очень жаль.

Я отдергиваю руку. В данный момент я не хочу ничьей жалости.