Белая стая - страница 17

Люба взвизгивает от испуга:

— Сашка, перестань! Останови, — слышишь?

Едва он притормаживает, она соскакивает на землю и с гордым видом идёт по обочине, даже не оглянувшись на велосипед, кривляющийся посреди дороги.

«Вот теперь совсем проснулся, балда!» — думает Люба.

Сколько ей приходится терпеть от Сашки! Дразнит он её с утра до вечера, велосипедом на неё наезжает, за косу дёргает, привязывается на каждом шагу, как липучка от мух. А всё равно её верх: опаздывать-то на работу она ему не даёт!

Опаздывал Сашка без конца. Глаша даже грозилась совсем его из звена исключить за опоздания. Таня расстраивалась: «Да что это в самом-то деле? Хоть бы кто-нибудь, что ли, заходил за Сашкой по утрам? Шефство бы над ним взял! Ближе всех к нему живёт Витя». Лицо у Вити стало недовольное… И вдруг, неожиданно для самой себя, Люба сказала: «Ладно уж, буду его будить! Не дам ему опаздывать, звено позорить». Саша так и прыснул: «Ты шефство возьмёшь? А кто в школу опаздывает? Кто у нас известная соня?»

Вот тебе и «соня»! Оказывается, Люба не только сама с собой может справиться, а и с отъявленным лодырем. И так она этому рада! Нелегко заставить себя делать то, что не нравится. Зато как потом приятно!

В это утро ребят поджидала в утятнике потрясающая новость. Пришло звено на участок. Все ждут, когда Глаша скажет, что кому делать. А Глаша на ребят смотрит:

— Да неужели вы ничего не замечаете? Вот ненаблюдательные! Приглядитесь к утятам.

Все стали разглядывать утят. Девочки так и ахнули, а мальчики огласили участок радостными криками. Ещё бы! У каждого утёнка на ноге металлическое кольцо с номером. Утята-то окольцованы — чудеса!

Глаша улыбается изумлению ребят.

— Нам давно обещали утят окольцевать. Потому что наш участок опытный. С кольцами легче, меньше обезлички. Я вам нарочно заранее не говорила, чтобы не приставали: когда да когда? Наконец, вчера директор совхоза Тихон Петрович привёз из города кольца, и вечерняя смена всё это проделала.

Очень была Глаша довольна, что ребята так радуются, но вскоре стала сердиться:

— Будет вам! Перестаньте! Совсем утят захватали, — это им вредно!

Всех утят по очереди ребята брали на руки, рассматривали кольцо на лапке.

Восклицания так и сыплются:

— Семнадцатый номер!

— Девяносто пятый! Кольцо какое блестящее! Твёрденькое.

— Сороковушка! Ах ты, мой миленький! — приговаривает Люба.

— А у этого первый номер! Первый — надо же! — Голос у Саши до того громкий, что Света уши руками прикрыла, когда он возле неё крикнул.

— Ка-а! Ка-а! Ка-а! — стоит над участком прерывистый тревожный гомон.

Ведь это большие, взрослые утки отчётливо произносят: «Кря-кря!» В спокойном состоянии утёнок тоже крякает. А когда утят много и они мечутся, то кричат они:

— Ка-а! Ка-а!

Переполошились утята. Разбегаются с криком. А ребята их ловят, кольца разглядывают.

— Нет, это безобразие надо немедленно прекратить! — Глаша раскраснелась от возмущения. — Вы что, и правда, хотите, чтобы утята похудели от волнения? Сейчас же успокойтесь! Отойдите все подальше от уток, или я вас на сегодня совсем выгоню, не допущу к работе! Ну, живо! Думаете, я одна с двумя сотнями уток не справлюсь?

Все испугались, как бы Глаша и в самом деле не выставила их с участка. Утят из рук выпустили, к загонам отошли. Издали показывают друг другу на своих питомцев, шепчутся.

— Видишь, вон утёнок вытянулся, как столбик? — говорит Таня Свете. — Это восьмой номер, я заметила. Я и так его часто отличала от других утят; всё он стоит вытянувшись. Будто столбик беленький. А теперь я смогу по номеру проверить, точно ли это он? Столбиком знать буду.

— И я Сороковушку от других теперь отличаю, — радуется Люба. — Вон она ковыляет. Перья немножко растрепанные. Я потом вам докажу, что не ошибаюсь.

Потихоньку от Глаши ребята затеяли преинтересную игру. Понадавали утятам имена и на спор угадывали, тот или не тот номер стоит у изгороди, или у кормушки, или к озеру направился? Работают, а сами переговариваются:

— Вон Пятёрочка бежит! У неё на спине царапинки, я запомнила.

— А по-моему, это семнадцатый номер!