Белая стая - страница 30

— Отчего? — спросила Нюра.

— У них есть такие особые железы, которые выделяют жир. Этот жир смазывает перья, они не намокают. Вот гуси, как вылезут из воды, отряхиваются, а вода с них стекает, соскальзывает с перьев. Замечали, наверно?

— Особенно я не присматривалась, — призналась Нюра.

— А у невзрослых утят железы ещё не развиты, перья не смазаны; вот утята и тонут в один миг.

Света с гордостью посмотрела на Таню. Вон сколько знает! Нюра, хоть и старше, а слушает её с большим вниманием.

— Да, девочки, знаете, — быстро, как всегда, говорила Таня. — Мама-то Любина вот сердилась на утят за то, что ночью весь пол запачкали! И Любу бранила, зачем Люба маленького братишку очень строжила, даже нашлёпала его. А Люба говорит: «А как его не строжить, если он всё время к утятам лезет, хочет их в руки взять? Утята чуть живы, а он лезет и лезет». А нога у Любы уже лучше. Вывиха нет, только растяжение сильное.

— Во многих избах брали утят отогревать? — спросила Нюра.

— Во многих — у-у! — весело ответила Таня. — А у Сашки какой случай вышел! Утята ночью отогревались в духовке, пошли там бродить, и Сорок восьмой номер свалился в кринку с молоком. От воды спасся, так чуть в молоке не утонул. Сашин брат его «молочным утопленником» назвал.

Девочки рассмеялись.

— Конечно, не все в избе отогревались, — сказала Таня. — Многие в сараях, которые близко к утятнику. А больше всего просто в загонах. Отогрелись, просохли и ожили!

После урагана прошло несколько дней. Таня и Света возвращались домой с утятника. Вдруг Таня озабоченно посмотрела на Свету:

— А что же мы с тобой забыли про нашу тайну?

— Про какую тайну? — с подчёркнутым удивлением спросила Света.

Таня погрозила ей пальцем:

— Не прикидывайся, Светка! Ведь сразу догадалась, про какую…

— Ну, зачем нам туда идти? — вздохнула Света. — Там, наверно, ливнем всё залило, воды по колено.

— Нет, нет, мы непременно пойдём! Сегодня же! Я фонарь возьму. Налью в «летучую мышь» побольше керосину.

— Почему побольше? Разве там длинное подземелье? Идти долго?

— Не длинное подземелье, а на всякий случай. Мало ли что… Вдруг задержимся, — пусть нам светло будет. А воды туда много затечь не могло. Там кустами закрыто.

Но воды в старом блиндаже хватало. Под ногами у девочек хлюпало. Осторожно продвигались они в полумраке.

На этот раз спустились в «пещеру» без особого труда. Таня впереди, с прижатой к животу «летучей мышью», Света за ней.

Таня зажгла фонарь. Стоят девочки и озираются. Над ними покатая низкая крыша из брёвен. Брёвна кое-где мохом поросли.

— Вот как обвалятся нам на голову! — прошептала Света.

— Трусишка! — укорила её Таня. — Подпорки-то целы. Видишь, какие толстые?

Столбы, что кровлю подпирают, кажется, и в самом деле прочные. Света успокоилась. И вдруг вздрогнула: Таня фонарь повыше подняла да как вскрикнет:

— Ой, что это? — показывает пальцем: — Гляди!

В углу блиндажа, на земле белые птичьи перья валяются.

Таня скорее фонарь на скамью поставила — деревянная скамейка стояла возле дощатого стола.

— Света, ужас какой! Кто-то уток здесь ощипывал. Утиные перья. Сырые от дождя. Коротенькие… Не уток перья — утят!

— Не наших ли? — тихонько вымолвила Света.

Почему-то и Таня понизила голос:

— Конечно, с утятника! Не понесут же сюда из деревни уток щипать. Четыре утёнка у нас не нашлись. Два, которые через дырку — и два из контрольной группы… — Нагнулась Таня, перья рассматривает и чуть не плачет. — Знаешь, это лисицы их сюда заволокли, утяточек!

— Думаешь, всех четырёх, — которые пропали?

— Мало пёрышек для четырёх, — грустно сказала Таня. — Похоже, что одного тут лиса погубила. Только почему остатков никаких нет? Хоть бы лапочка недоеденная валялась…

— Голодная была, наверно, лисица. Все подчистила.

От волнения Света в первую минуту, кроме белых перьев на земле и нагнувшейся над ними Тани, ничего не видела. А теперь стала присматриваться, не мелькнёт ли где лисий хвост? Набрела взглядом на стол и видит: какая-то на нём куча лежит. Фонарь ниже стола стоит, на скамейке, и не разглядеть, что там. Света шагнула к столу. Что-то там лопухами прикрыто. Осторожно сдёрнула она лопухи, — сердце при этом дрогнуло, а ну, как там кто-то живой притаился? — и прямо опешила: