Белая валькирия - страница 9
– Да и было у меня не много, атаман.
– Все одно вернём. Сапоги то с тебя мои сняли?
– Твои, атаман.
– Эй, там! – Хотиненко стукнул мощным кулаком по столу.– Семка! Собачий сын! Семка!
– Здеся я, батька.
– Ты сапоги с благородия содрал?
– Ивашка Косой.
– Пусть возвернет! Немедля!
– Как скажешь, атаман, но только…
– Я сказал, немедля возвернуть! – Хотиненко еще раз бухнул рукой по столу.
Через минуту Лабунский уже снова был в своих сапогах.
– Не хочешь ли поступить в мой полк, благородие? У меня нужда в тех, кто дело сабельного боя знает. Кто в отряде-то? Мужики лапотники. Даром что казаками назвались. Чего разумеют? А научить некому. Я те жалование положу и царю представлю. Смекаешь? – спросил Хотиненко.
– Царю? – Лабунский изобразил удивление.
– А ты не знаешь? У нас теперя свой царь имеется. Не хужее чем у вас в Питенбурхе. Царь наш Иван Глинский и всея реки Ворскла. Ныне его ставка в Котылызе. Городок такой. Слышал ли?
– Слыхал, атаман, про городок.
– И в державе нашей помимо моего села Глинское ещё Опошня, Будище, Диканка, Рублевка. Казна у нас имеется. У царя червонных золотых царской чеканки с десять тыщ будет! Во как!
– А у меня ветер в карманах, атаман. Чего не послужить, коли не поскупишься.
– Ай, молодец, благородие! Ты парень не промах. Сразу видать. Выпьем еще по одной…
***
Котылыза.
Ставка «царя».
Июль 1919 год.
В столице новоявленного царства городке Котылыза царь поселился недавно. Сказали ему, что негоже царю в деревне жительство иметь. Вот и перебрался он в помещичий дом в городе. Ныне его называли царским дворцом. Туда нагнали баб и молодых парней, дабы прислуживали государю, как «столицах положено».
Иван Гордиенко, царь Иван Глинский и всея правобережной Ворсклы, поругался с царицей Степанидой Павловной, которая закатила ему сцену ревности.
– Венчанная я! – орала она. – Сам же говорил, что я царица! А ныне что? Другую нашел?
Гордиенко был по виду мужик мужиком. Густая борода, яркая рубаха, пиджак с перекинутой орденской генеральской кавалерской лентой, хорошо начищенные сапоги. Хозяйство его всегда было крепким. Своих работников он сытно кормил и не обижал. Потому они первыми и стали защищать его добро как свое собственное.
И поначалу его желание защитить крестьян от грабежей было делом благим. Но создав достаточно сильное вооруженное формирование, он загордился. Ведь к нему потянулись люди со всей округи, падали на колени, протягивали руки и молили «Защити!»
– Коли я людей защитил и их имущество сберег, то стало быть, я благодетель мужицкий? Так отчего царем не стать? Я царь мужицкий!
Вечно пьяный поп из церкви в Опошне отец Афанасий, мнение мужицкого вожака поддержал и торжественно короновал его в своей церкви, использовав вместо короны свадебный венец.
Новый царь, которого мужики из местных деревень были готовы носить на руках, ибо он спасал их от грабежей и реквизиций, подумал, что старая его женка совсем ему ныне не походит. Упросил попа Афанасия развести его и женился на грамотной учительше Степаниде из той же Опошни.
Степанида быстро привыкла кататься с «царем» в повозке. Ей понравилось, что все величали её «государыня Степанида Павловна» и кланялись ей до земли.
И вот его атаман-полковник Хотиненко притащил новую женщину в военной гимнастерке. «Царю» понравилось, что она баронесса и дочь генерала.
– Ты пойми, Степанида! – внушал Иван Гордиенко своей «царице». – Уразумей, на то ты и грамотная. Детишков учила. Я ныне не простой мужик! Я ныне царь! А царю какая жена надобна? Смекай! Царю надобно али баронессу али княгиню какую. А тут и баронесса. И иностранка. Для дела сие надобно, Степанида. Потому приняли МЫ решение с тобой развестись. Государственное дело! Вникай!
– Не мила, стало быть, стала? – в голос завыла Степанида.
– Дак нежто такие царицы-то как ты бывают? Вот полюбовницей тебя и оставить можно. Баронесса то она худая больно. Кожа да кости. Только и шику что баронесса. А как баба то не сгодится вовсе. Так что при мне останешься!
– Вот! – Степанида сунула дулю «царю» под самый нос.
Царь с размаху стеганул жену плеткой по спине. Затем приказал начальнику царского конвоя Сидорке упрятать бывшую царицу в холодную.