Believer [СИ] - страница 5

Он садится рядом с Магнусом и щурит глаза от яркого солнца, которое впервые одарило жителей Нью-Йорка по-настоящему летним теплом.

Мяо вальяжно растягивается под ласковыми лучами, помахивая хвостом, и даже ухом не ведет, когда прилетает Алек. Кот вообще принял ангела как-то слишком просто, хотя Магнус утверждает, что он не любит чужих.

Мальчик довольно жмурится, когда Лайтвуд расправляет крыло, чтобы Магсу было удобно сидеть.

– Миссис Крейг задала кучу домашней работы, – тяжело вздыхает он и кладет на колени отложенную ранее книгу. – Вот здесь надо нарисовать палочки, как в образце. Рафа сказал, что этих палочек очень много. Целая тысяча! А потом еще нужно с родителями прочитать вон ту книжку, – показывает ручкой на томик сказок.

– Давай сейчас мы с тобой нарисуем целую тысячу палочек, а потом я тебе почитаю?

– Давай, – золотисто-карие глаза светятся от удовольствия: мальчик явно надеялся на такое предложение.

С первой частью домашней работы Магнус справляется на удивление быстро. Он торжествующе отбрасывает карандаш и протягивает учебник Алеку на проверку. Мяо, наблюдающий эту картину, поднимается, подходит к хозяину и забирается ему на колени, всем своим видом показывая, что тоже готов слушать сказку.

– Молодец, – кивает Лайтвуд, отдает учебник обратно и забирает взамен книгу. Прежде чем открыть ее, он любовно проводит пальцами по потрепанным страницам. – В зарослях лопуха у одной старой усадьбы мама-утка вывела утят, но последний её птенец был не похож на остальных…

«Гадкий утенок» был одной из любимых сказок прошлого подопечного Изабель в детстве, и Алек как-то слышал эту историю. Но слышать от других и читать самому — совершенно разные вещи. Они с Магнусом с интересом погружаются в сюжет, рассматривают картинки, нарисованные почти на каждой странице, и даже Мяо пару раз сует свой нос в книгу.

У мальчика блестят слезы на глазах, и он прижимается щекой к плечу ангела, когда Алек читает про злоключения маленького утенка, оставшегося одиноким в суровую зиму. Лайтвуд быстро переходит к следующей странице, перепрыгивая через несколько предложений. Он не хочет, чтобы Магнус плакал.

– О таком счастье я и не мечтал, когда был обычным гадким утенком, – на последнем предложении он закрывает книгу.

Несколько минут на крыше стоит тишина — Алек с Магнусом обдумывают сюжет, а Мяо потягивается и широко зевает, поудобнее устраивая голову на коленях хозяина.

– А мне не жалко утенка. Нет, сначала было жалко. Но потом он стал очень сильным, справился со всем, с чем столкнулся на пути, – Магс задумчиво поглаживает Мяо за ухом. – Но в жизни не должно быть так, чтобы кого-то обижали за то, что он не похож на других?

– Не должно быть, – Алек смотрит на голубое безоблачное небо. – Но иногда бывает. Я надеюсь, что ты не столкнешься с этим, Магс. И никогда не будешь сам никого обижать.

Мальчик очень серьезно смотрит на него и кивает:

– Не буду. Обещаю тебе, Ангел.

– Магнус!

Громкий окрик заставляет их подпрыгнуть от неожиданности.

На крышу выходит высокая женщина в черных брюках и яркой фиолетовой блузе. Волосы заплетены в две тонкие косы и спускаются ниже талии. У нее очень нежные черты лица и добрые-добрые глаза, и Алек понимает, в кого пошел его маленький друг.

Мяо, как только миссис Бейн появляется в поле зрения, поднимается и направляется к ней. Кончик его хвоста мягко двигается из стороны в сторону.

– Снова ты сидишь один на крыше, малыш? – она улыбается сыну и подхватывает на руки кота. – Пойдем в дом.

Магнус поднимается и, собрав вещи, идет за матерью, на прощание помахав Алеку рукой.

– Тринадцать, – Изабель, как всегда, появляется внезапно. Она влетает в распахнутое настежь окно, садится на подоконник и сверлит брата недовольным взглядом.

Алек, наблюдающий за спящим мальчиком, прикладывает палец к губам.

– Я знал, что скоро ты придешь сюда, – он присаживается на край подоконника рядом с сестрой.

– Сначала ты прилетаешь на землю каждый вечер и проводишь время с мальчишкой и его котом, наплевав на все запреты, а сейчас уже тринадцатую ночь подряд не ночуешь дома… – гневно шепчет Иззи, и Алек знает, что она сдерживается из последних сил, чтобы не дать ему подзатыльник. – Я же волнуюсь за тебя.