Белка и Стрелка - страница 6

Скотт уточняет, что это кукуруза. Колосья, кукуруза, какая разница.

— Задачу все помнят? — спрашивает Скотт, глядя на меня.

— Так точно, — говорю. — Тормозить русским экономику. Портить урожаи, снижать уровень жизни.

— Далеко не разбредаться, — командует Скотт. — Тони, начнешь?

Тони поворачивается к нам спиной, лицом полю, поднимает руки над кукурузой и ветер развивает ее волосы. Справа и слева взлетают потревоженные пташки.

— Грязь! — низким грудным голосом театрально начинает Тони. — Знаменитая русская грязь наваливается со всех сторон! Размывает русские дороги! Заносит фермерские поля!

Я чувствую, начинает накрапывать дождик, а под ногами хлюпает. Кукуруза заметно редеет, стебли делаются тоньше.

— Вредители! — продолжает Тони. — Жуки, жужелицы, тля, колорадский жук, начинают жрать посевы… — Она поднимает коленку и с отвращением стряхивает прицепившегося жучка. — Фермеры вываливают на поля тонны удобрений и химикатов! И земля перестает плодородить…

— Плодоносить… — подсказываю я и мысленно прикусываю язык.

— Плодородить и плодоносить! — соглашается Тони, и кукуруза окончательно падает.

Я оглядываюсь: теперь вокруг коричневая грязь, в которую втоптаны изглоданные стебли. Наш самолет F35 стоит, брезгливо поджав опоры, всем видом показывая, что он не местный. Вдалеке теперь видна деревушка, дорога вдоль рощицы, купол церкви — ровненькие такие, схематичные, как на этикетке от молока.

— Вперед! — командует Скотт, и мы движемся к деревне.

Подойдя поближе, Скотт бьет ногой забор и вышибает пару планок.

— Видишь, — объясняет он мне. — Можно и без слов обходиться, главное — верить, что делаешь.

— А забор-то зачем? — спрашиваю я.

— Не знаю, — пожимает плечами Скотт. — У русских везде заборы высокие, они друг друга боятся.

— Я спрашиваю, ломать зачем?

— Чтоб сломанный был, — отвечает Скотт.

Он подходит к поленнице дров и разваливает ее. А затем берет полено и швыряет прямо в стекло дома. Стекло вдребезги, на заднем дворе испуганно мычит корова.

— В русских деревнях плохо с электричеством, — звучно начинает Тони, и я вижу, как со столба летят искры и обрывается провод. — Они живут в нищете, без удобств…

Я вижу, как под яблоней появляется косая деревянная будка туалета, а вместе с ней появляется запах. Между яблонями натягивается грязноватая веревка, на ней возникает серое заштопанное белье. Скотт немедленно обрывает эту веревку, белье падает в грязь.

— Но главная проблема русских — это алкоголизм, — заключает Тони и обводит рукой участок перед коттеджем, словно отдергивает занавеску.

И я сразу вижу мусор, разбросанные пустые бутылки и мужика в русской ушанке, грязных сапогах и ватнике, который спит в неудобной позе прямо на дровах.

— Ну вот как-то так, — подытоживает Скотт. — Теперь попробуй ты.

Я теряюсь.

— А чего мне пробовать, вы уже всю деревню им испортили…

— Попробуй амбар сожги. Или на крыльце нагадь. Или корову убей голодом, — предлагает Скотт.

— Жалко, — говорю я.

— Да ты не бойся, — объясняет Тони, — это не какая-то конкретная настоящая корова. Это юнгер. Общее представление о всех русских коровах.

— Тем более, — говорю я.

— Что же ты тогда сделаешь?

Я оглядываюсь и вдруг вижу за домишками купол церкви.

— Русский народ беднеет, — говорю я, поднимая руки. — В заброшенной деревне церковь давно не ремонтировалась. Унесло дождями позолоту… В школу на дрова свезли иконы… Лопнул колокол…

И это срабатывает: над деревушкой, полями и рощей разносится тоскливый звон. Церквушка на глазах начинает коситься, с купола осыпаются золотые листы и появляются дырки в стропилах или как там называются эти штуки. И я, воодушевившись, добавляю:

— Даже в Кремле главный колокол лопнул!

«БУМ-М-М!!!» — раскатисто доносится из-за леса.

— Так норм? — спрашиваю я.

— Сильно! — соглашается Скотт. — А для первого раза и вообще круто!

— Эд, а чего ты к колоколам прицепился? — интересуется Тони.

Хороший вопрос. И как на него ответить? Честно?

— Если честно, — говорю, — вот лично для меня они никак. Бесполезная штука колокол. Ну треснул и треснул, никто не умрет, только меньше шума будет. А вот русских мне жалко. И урожай их жалко. И корову. И мужика этого. Они мне ничего плохого не сделали, а мы им ходим и гадим — то забор сломали, то провода вырвали, то грязи навалили…