Бельканто на крови - страница 3

Просторный трёхэтажный дом Катарины Майер располагался напротив Большой гильдии. Узким фасадом, на котором помещались только каменное резное крыльцо и два окошка, он выходил на Главную улицу, зато в глубину тянулся на целый квартал. Другим концом он упирался в бывший монастырский дворик, где сохранились руины древнего монастыря, сгоревшего в эпоху Реформации.

Эрик всегда любил тётушку. Рано потеряв мать и страдая из-за нежелания отца повторно жениться, он много времени проводил у Катарины. Детство в Нижнем городе подарило ему теплоту почти материнской заботы и множество приятельских связей с детьми простолюдинов. Эрику нравилось быть принцем среди плебеев, это подогревало самолюбие и возносило в собственных глазах. Отец замечал, что сын становится тщеславным, но удержать его в холодном дворце на вершине холма не мог. Мальчика тянуло вниз. К мальчикам.

Катарина, перешагнувшая порог шестидесятилетия, потерявшая в моровых поветриях мужа и троих детей, едва не расплакалась, узнав, что обожаемый племянник планирует поселиться в её доме на неопределённо долгий срок. Его комнаты всегда содержались в чистоте и готовности, слуги регулярно протапливали их и просушивали. Расцеловав Эрика в обе щёки, Катарина распорядилась подать праздничный ужин. Агнета, детская подружка Эрика, тоже была приглашена — и на сегодняшний вечер, и на завтрашний, и на все последующие разом. Тётушка предвкушала приятное времяпрепровождение в компании молодых людей.

Пока она суетилась, наставляя повариху и помыкая своей бедной воспитанницей, Эрик выскользнул во двор через чёрный ход. Тяжёлая дверь отгородила его от суеты большого дома, и он окунулся в пение птиц. После Пасхи на деревьях налились нежно-зелёные почки, и словно ниоткуда налетели зяблики и дрозды. Они захватили все сады и дворики Калина, а на рассвете пели так громко, что будили местных богачей. Бедняки, те вставали раньше птиц. Эрик подумал, что скоро прилетят соловьи. Год за годом они селились в зарослях сирени под нависающей террасой его дворца. Как же сладко они пели по ночам!

Он пересёк двор и, толкнув ногой ветхую калитку, вышел на пустырь, заросший сорняками и диким подлеском. Листья ещё не распустились, и Эрик отводил голые ветки со своего пути. Каменные руины, обвитые плетями сухого плюща и покрытые бурым лишайником, с детства его завораживали. Почти двести лет назад католический монастырь был сожжён и разграблен реформаторами, но часть полуразрушенной стены с проходом в крипту даже сейчас вызывала благоговение. Подземная усыпальница сохранилась прекрасно. Говорили, что нескольким монахам удалось здесь спастись от огня.

Поодаль виднелся низкий круглый колодец, над которым роилась туча гигантских комаров, и несколько хозяйственных построек — ремесленники из тех, что победнее, давно захватили развалины, пригодные для жилья и работы, и никто их не прогонял.

Эрик остановился на белой могильной плите, истёртой за прошедшие века множеством ног. Если бы монастырь не был разрушен, Эрик стоял бы на пороге старейшей в Калине церкви. Он поднял голову, подставляя лицо солнцу. Он был рад пожить у Катарины, но злая обида на губернатора Стромберга ещё не улеглась. Трусливый паж Томас не стоил такого унизительного наказания! И рубиновой пряжки он не стоил!

Звук шагов заставил Эрика открыть глаза. Сквозь оранжевые круги он увидел привидение, выходящее из крипты. Неживое белое лицо, огненные губы, светлая одежда. Привидение бросилось к нему, простёрло руки и воскликнуло пронзительным голосом:

— Синьор, умоляю вас, сойдите с этого места!

Зрение восстановилось, и Эрик смог разглядеть молодого человека. Совсем юнец, но высок и широк в плечах. Нежных очертаний лицо выбелено и искусно нарумянено. Губы накрашены, на голове — напудренный парик. Эрик тоже носил паричок, но небольшой, с хвостом, перевязанным чёрной ленточкой. Парик же незнакомца поражал изысканными буклями, ниспадающими на плечи и спину. Одет он был необычно: вместо тёмного шерстяного кафтана, который предпочитали носить мужчины в Калине, на нём был вышитый голубой камзол, рубашка с пышным жабо, плотно облегающие кюлоты до колен и белые шёлковые чулки. Наряд довершали туфли на высоких каблуках, украшенные бантами. Только иностранец мог так вырядиться в будний день. Эрику он показался донельзя забавным.