Бельмо - страница 2

Я заслонился от слепящего света рукой и на миг бросил взгляд туда, за кулисы фонарей. Лишь на миг и краем глаза. Однако за это мне пришлось горько поплатиться. Маленькие люди засуетились и с перепугу навели на меня свет всех фонарей. Он ослепил меня, а незрячий, я кидался во все стороны, пока совсем не обессилел в том дьявольском вертепе. Тогда я сел на дорогу и увидел, что это совсем не булыжник, а обыкновенный песок, который ловко отражал свет фонарей. На этом песке я начал писать для смеха всякие слова. Собственно говоря, только одно слово — человек. Сначала я написал его так: человек. А потом с большой буквы: ЧЕЛОВЕК. И внезапно меня это так рассмешило, что я плакал от смеха, как ребенок. Но этим лишь досадил себе, как бы то ни было, смех этот был хуже, чем кража, измена, убийство. И тогда я стал скакать по песку, как безумный, уничтожая надпись. Я не оставил на пылинке пылинки. Но от этого мне не стало легче.

Это беда сидит во мне и теперь. Этот злой призрак, принесший столько мытарств. Я едва не сошел с ума, я должен был спасаться. И соломинкой в этом случае стала бумага. Я вверил ей бессонные ночи, свою обиду и человеческое достоинство. Я сказал ей правду. Эта правда не должна обойти твое равнодушие. Эта адская, приводящая в отчаяние, правда...

Автор

Электрический звонок настойчиво сообщил о себе. Потом еще раз. Кому-то нетерпелось войти в квартиру, кто-то торопливо переступал с ноги на ногу. «В такую рань?» — подумал я. — — Кто бы это?» Какая-то тревога охватила меня: наверное с кем-то что-то случилось. Я открыл дверь, и, легонько оттолкнув меня, в комнату вошел высокий с холеным лицом мужчина, он еще загадочно усмехался и изучал меня, и вдруг меня поразил его странный взгляд, такой, что пронизывает насквозь, маска самоуверенности на его лице. Не успел я прикрыть дверь, как в квартиру вошли еще двое. Они торопливо подскочили к окнам и закрыли их.

— Садитесь, — сказали мне. — Вот тут, рядом с женою. И не двигайтесь!

— Однако... — я пытался что-то сказать, но тот, первый, возмущенно прервал меня на полуслове и ткнул мне в лицо какое-то свидетельство. «Предъявитель сего имеет право носить оружие», — успел прочитать я и подскочил от догадки: вооруженная банда? Грабеж средь бела дня? Я еще подумал: меня, пролетария? — и тут же истерически рассмеялся.

Высокий, не сводя настороженных глаз, нервно протянул ордер на обыск. У меня отлегло от сердца, хоть я все так же ничего не понимал. «Наверное случилась какая-то ошибка, — гадал я, — может быть они перепутали номера квартир...» Но они не обращали на меня никакого внимания, старательно роясь в книгах, бестолково перекладывая их с места на место. Они все больше спешили, и я замечал, что с каждой минутой растет их недовольство. «Что они так упорно ищут?» — думал я. Зазвонил телефон, но мне не позволили подойти. Телефон звенел не переставая, а они все перекладывали мои книги и тетради. И вдруг я почувствовал себя маленьким загнанным зверьком, которому холод неприятно сковывает тело. Рядом сидела жена, напуганная и встревоженная и тоже маленькая. «Плохое предзнаменование», — думал я. Время от времени на меня бросали колкие взгляды, и тогда я чувствовал, как звенят от холода мои ноги. Затем кто-то из них радостно взвизгнул, почти не пряча своего волнения, младший держал в руках статью «По поводу процесса над Погружальским». Пришельцы, казалось, помолодели, казалось, они вот-вот кинутся в пляс и нечаянно втолкнут и меня со стеклянными ногами к себе в круг. Был составлен протокол, и в чемодан побросали «Черную раду» П. Кулиша, «Историю украинской культуры» М. Грушевского, несколько сборников Б. Лепкого, да еще какие-то книжонки старых изданий. Сверху с нешуточным ритуалом положили названную статью. А через минуту меня уже несла голубая, как чья-то человеческая доля, «Волга». Они сидели по бокам, дородные и надменные, то и дело кидали друг на друга многозначительные взгляды. Иногда эти взгляды перекрещивались на мне, и тогда их тела сжимали мое до боли и омерзения, как клещи. Я не выдержал и закрыл глаза. Потом меня дернули за плечо, и когда я открыл глаза, то увидел, что мы приехали к серому трехэтажному угловому зданию на Мира № 1, бывшей улице Сталина.