Белое сияние - страница 15

Очень не хотелось звонить матери — Эбби с трудом подносила даже ложку ко рту, — но надо, иначе Джулия сойдет с ума от переживаний. Она отсчитала назад восемь часов — в Англии было два часа дня.

— Привет, мам, это я.

— Где Лиза? С тобой?

Эбби глубоко вздохнула:

— Поиски продолжаются.

Она, конечно, знала, что у матери вряд ли начнется истерика, но услышав ее спокойный, хотя и слегка дрожащий голос, испытала некоторое облегчение.

— А как ты, Эбби?

— Жутко устала. — Положив голову на руку и прикрыв глаза, она начала рассказывать Джулии о перелете в Лейкс-Эдж, о знакомстве с Демарко. Она решила не говорить ни о сожженных документах, ни о взломе — не стоит добавлять к ее переживаниям за дочь лишние волнения.

— Я видела карту местности, куда, по их предположениям, она поехала на лыжах за собаками.

— Она обожает этих собак, — сказала Джулия, — но любимец у нее Роскоу. Она мне даже его фото прислала. Эбби, дорогая… — голос матери вдруг зазвучал неуверенно, что ей было несвойственно.

— Да, мама?

— Я хочу, чтобы ты знала — я рада, что ты сейчас там. Если бы я только могла поехать…

— Знаю, мама. Я тоже рада, что сюда приехала, — солгала она и тут же переменила тему. — Как там Ральф?

— Изводит меня своими плоскими шутками.

Эбби почувствовала, как в ней поднимается волна любви к этому человеку. Он бросил все, чтобы им помочь. Он, как и Эбби, хорошо знал: если Джулию оставить одну, она не будет о себе заботиться. Именно поэтому после окончания факультета ландшафтного дизайна в университете Лидса Эбби подыскала себе работу в Оксфорде и стала жить с матерью. Честно говоря, она сделала это больше для себя, чем для нее: она гораздо меньше переживала, зная, что каждый день после работы будет рядом с ней.

Эбби немного поговорила с Ральфом, потом повесила трубку. Не в силах усидеть на месте, она перемыла гору грязной посуды, потом попробовала хоть немного привести в порядок комнату. Занимаясь уборкой, она одновременно пыталась почувствовать Лизин дух, но ее не покидало ощущение, что она в совершенно чужом доме. На прикроватной тумбочке стоял стеклянный ночник в форме выпрыгнувшего из воды дельфина и лежала замусоленная книга в бежевой мягкой обложке. Видимо, книгой пользовались постоянно.

Эбби взяла ее в руки. Напечатанная военным издательством, она, похоже, содержала сведения обо всем, что только можно себе представить, — от ориентирования на местности, организации поиска и патрулирования до разведения костров и приготовления пищи. В книге было бесчисленное количество диаграмм и рисунков капканов для животных и силков для птиц, прикрытых деревьями ям и скелетов животных. А еще статьи о том, как построить идеальное убежище во время бурана. „Уроки выживания в Арктике“ — книжка, которую лично она перед сном не стала бы листать, но для Лизы это было любимое чтение. Сколько Эбби себя помнила, Лизу всегда очень интересовал вопрос выживания в экстремальных условиях, что в конце концов привело ее к изучению вопросов защиты окружающей среды. Или все было наоборот? Эбби отложила книгу.

Она выдвинула верхний ящик, ожидая увидеть в нем бумажные салфетки или, может быть, кучу презервативов, но то, что там оказалось, заставило ее ловить ртом воздух, будто ей перекрыли кислород.

Из ящика на нее смотрели ее собственные письма.

Она резко задвинула ящик и уставилась на него, как на опасное ущелье, в которое вот-вот упадет.

Призвав на помощь все свое мужество, она снова открыла ящик, вытащила оттуда стопку перевязанных ленточкой писем, развязала и начала их перебирать. Некоторые она писала на листочках, вырванных из школьных тетрадей, — одни были испещрены рисунками, сделанными детской рукой, другие аккуратно написаны на специальной почтовой бумаге. Здесь были открытки, которые она посылала сестре из Уэльса, с севера Франции, из Парижа — наверное, все-все ее почтовые отправления.

Пальцы наткнулись на собственные дурацкие рисунки, которые она, вероятно, бездумно нацарапала, разговаривая по телефону, — Лиза даже их сохранила.

У нее закружилась голова, и она опустилась на кровать. Сама она не оставила ни одного Лизиного письма. Вернувшись с Аляски четыре года назад, она в тот же вечер торжественно сожгла их все до последнего. Почти онемевшими пальцами она выдвинула следующий ящик.