Белое солнце Анголы - страница 13

Весьма поучительной под этим углом зрения была поездка в августе 1986 года в восточную часть южноафриканского региона.

Началась она с Танзании, куда мы с Сергеем Крыловым долетели с большими приключениями. Пилот два раза не смог приземлиться на одном из промежуточных аэродромов, каждый раз извещая пассажиров о своих маневрах, что, понятно, не добавляло им спокойствия. Причиной была песчаная буря. На третий, заранее объявив, что это последняя попытка, он сел. Я, кстати, поинтересовался, куда бы мы направились в случае неудачи. Ответ был — в Саудовскую Аравию. Там бы нас и интернировали, подумал я: с саудовцами тогда мы никак не общались, формально дипломатические отношения были установлены, но посольства открыты не были. Стечением обстоятельств налаживанию более тесных связей содействовала моя конфиденциальная встреча с высоким саудовским эмиссаром в Женеве в ноябре 1987 года, где проходил один из раундов переговоров по намибийско-ангольскому урегулированию. Несколько часов говорили мы тогда по душам с принцем Бандар Бен Султаном, саудовским послом в Вашингтоне[20] и влиятельным человеком в саудовской верхушке. Вот так одно пересекалось с другим.

Так или иначе, но в Дар-эс-Салам мы прибыли ранним утром третьего августа с опозданием и с потрепанными нервами. И тут сюрприз: запланирована встреча с Джулиусом Ньерере, Председателем Революционной партии. «Но это в Додоме, его летней резиденции, пятьсот километров отсюда, — поясняет наш посол Сергей Иванович Илларионов, — а поспеть надо к обеду».

Надо так надо. Хотя в прошлом году Ньерере ушел с поста президента страны, его влияние в Африке колоссально. Именно он привел Танзанию к независимости и, несмотря на пестроту племен и этнических групп, сделал ее, в отличие от многих других африканских стран, относительно сплоченным государством. И ушел-то, заметьте, по собственной инициативе, случай не частый, а для Африки вообще уникальный. Кроме всего прочего, он — один из основателей Организации африканского единства (ОАЕ).

Побрился я прямо в туалете аэропорта, сменил рубашку и — в путь по довольно скверной дороге. Неслись, как угорелые, вспугивая огромных, неведомых мне птиц.

От Дж. Ньерере впечатление осталось как от мудрого и уравновешенного человека. В те времена было еще очень важно внушить мысль, что команда М. Горбачева всерьез намерена переложить руль советской внешней политики на «конструктивный румб». Так что значительная часть и этого, и многих последующих разговоров была посвящена глобальным международным проблемам. Тогда перестройка встречалась «на ура», хотя справедливости ради надо отметить, что не всем нравилось наше сближение с США. Именно в Африке я впервые услышал поговорку, что траве одинаково плохо, когда слоны дерутся между собой или же занимаются любовью. Тот же Ньерере предупреждал меня: хорошо, что вы вытаскиваете Рейгана на переговоры. Он также в этом заинтересован. Но не обольщайтесь, что достигнете быстрого успеха.

Что же касается ситуации в регионе, то Ньерере акценты расставлял четко: переговоры лучше, чем война, но пока что ЮАР не готова разговаривать. Ее придется вынудить к этому. Он призывал нас не ослаблять поддержку Анголы и Мозамбика, не урезать помощь им, равно как и национально-освободительным движениям, даже если нет уверенности в том, что она всегда используется по делу.

Словом, «мвалиму», учитель, как его звали, подтвердил свой высокий уровень государственного деятеля и интеллектуала. Недаром, говорят, он переводил Шекспира на язык суахили[21].

В высказываниях танзанийцев элементы реализма перемежались с некоторой воинственностью. Так, министр обороны Салим А.Салим, может быть, в силу занимаемой должности, уверял меня, что наиболее продуктивный путь к внутренним изменениям в ЮАР — вооруженная борьба. Сам он при этом признавал, что АНК фактически не имеет тыла в прифронтовых государствах. Правда, у него есть базы в Анголе. Но попробуй добраться оттуда или из других мест до ЮАР! Да и на самой ангольской земле в унитовских засадах гибнет немало бойцов, ибо разведка у ЮАР прекрасная.