Беломорско-Балтийский канал имени Сталина - страница 6

Таких рассказов можно бы подслушать сотни. Все они говорят о том, что даже некоторые из закоренелых собственников, работая на Беломорско-балтийском водном пути, оказались способными «забыть себя» и понять «государственные смыслы» работы, ее экономическую общеполезность, ее значение для обороны против внешнего врага, хотя к этому пониманию привела их, как видно, психика «хозяев».

Инстинктивные «супротивники» хозяев, нарушители «священного права собственности», приходили к пониманию смысла работы потому, что она открывала перед ними все пути к оздоровлению и развитию их способностей, давала им трудовую квалификацию, возвращала утраченные права граждан Союза социалистических советов.

Они поняли больше «хозяев», поняли, что участвуют в деле создания такого строя, который обеспечивает людям свободу умственного роста.

И вот в результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством — от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» — честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества.

Говорят, что на некоторых фабриках и заводах «имели место» случаи американско-мещанского пошленького отношения «настоящих» рабочих к бывшим «социально-опасным». Будто бы «настоящие» рассматривают каналоармейцев, как людей «низшей расы», как стопроцентные американцы — негров. Если это — так, это более чем постыдно для рабочих Союза социалистических советов, и это не может быть объяснено не чем иным, как только идиотически мещанским чванством. Чванство — скверненькая болезнь и требует очень серьезного лечения. Говорят, что в некоторых случаях факты этого чванства можно объяснить очень просто: приходит на завод или на фабрику группа отлично вышколенных каналоармейцев-ударников и, присмотревшись к работе еще не пролетариев, а вчерашних деревенских парней, говорит им:

— Вы, товарищи, работаете плохо, у вас — дисциплины нет, и соревнуетесь вы — «на показ», а не ради успеха работы!

Это очень похоже на правду. Это, разумеется, может вызвать обиду и даже озлобление в людях, которые работают плохо, против людей, которые уже выучены и привыкли работать хорошо, и являются «непрошеными учителями». Это же не чванство, а может быть, отражение некоторого, очень существенного психологического различия между благочестивыми потомками «хозяйственных мужичков» и пролетариями, которые за дерзновенное отношение к «хозяйствам» и «хозяевам» весьма много претерпели.

Благочестивым аристократам древних мещанских фамилий следует знать, что даже во времена безответственной самодержавно-царской власти одного человека вешали дважды только в случаях крайне редких. Надо знать и помнить, что бывшим «социально-опасным» возвращены права гражданства и предоставлена свобода труда не «из жалости» к ним, не «христа ради», а как естественная и почетная награда за их трудовые заслуги, за честное и героическое их участие в деле огромного, общегосударственного значения, в деле, необходимом для всех, а в том числе и для тех будто бы коренных, а на деле новых и в заводском котле еще не переваренных «настоящих» рабочих, которые обнаруживают в отношении к ударникам-каналоармейцам идиотический аристократизм.

Чванство — скверненькая болезнь и требует серьезного лечения. И хотя больной не обязан знать, как чувствует себя доктор, однако иногда очень полезно расспросить человека, почему он стал доктором? А среди каналоармейцев есть немало таких, которые очень хорошо поняли причины социальных болезней и понимают, как и чем надобно их лечить.

Там, за рубежом, еще держат в такой тюрьме Димитрова и Тельмана, там еще угрожают такой тюрьмой лучшим сынам рабочего класса, там еще намерены превратить в такую тюрьму нашу свободную страну — передовой отряд мировой революции

Вернемся в 1931 год, проедем в переполненных поездах от Тихого океана до Туркестана, от Мурманска до Баку.