Белоснежка и Охотник - страница 52

— Сегодня все закончится, — шагнув вперед, произнесла Белоснежка. — Я пришла за тобой.

Равенна обернулась, ее губы изогнулись в легкой усмешке.

— Итак, моя роза вернулась, — сказала Равенна и, кивнув на меч девушки, добавила: — С шипом. Давай, отомсти за отца, ведь он оказался слишком слабым, чтобы поднять свой меч. — Она вытащила из складок плаща богато украшенный кинжал и стала небрежно вертеть его в руке.

Белоснежка поднялась по низким ступенькам и, оказавшись перед Равенной, заглянула в ее пронзительно-голубые глаза. Гнев закипал в груди девушки. Как смела Равенна так говорить об ее отце, о человеке, которого подло убила?!

— За моего отца! — взмахнув мечом, воскликнула Белоснежка. — За наше королевство и за меня!

Девушка сделала выпад, но Равенна отклонилась и неожиданно оказалась у нее за спиной. Белоснежка развернулась и снова кинулась на колдунью. Однако Равенна двигалась слишком быстро. В мгновение ока она очутилась на другом конце комнаты.

В коридоре раздались шаги. Белоснежка увидела в дверях тронного зала Эрика и Уильяма. Равенна подняла руку. Легкий щелчок ее пальцев — и потолок словно взорвался. Осколки посыпались вниз, и темные кусочки превратились в черных фей. Феи окружили Уильяма и Эрика, отрезав их от девушки.

Убедившись, что теперь никто не сможет им помешать, Равенна снова повернулась к Белоснежке. Ее голубые глаза впились в лицо девушки. Дитя, которое она спасла десять лет назад, вернулось с намерением убить ее. Какая ирония судьбы! Тогда Равенна не захотела, чтобы девочка умерла, а теперь у нее не оставалось выбора. Зеркало сказало: либо Равенна, либо Белоснежка. Одна из них должна умереть.

Белоснежка, выставив вперед меч, снова кинулась на Равенну. Но не успела девушка подбежать к королеве, как та развернулась и подставила ей подножку. Белоснежка упала лицом вниз. Ее бесполезный меч, пролетев через всю комнату, отскочил к дальней стене. Равенна склонилась над Белоснежкой, устремив взор на ее грудь. Вожделенное сердце было так близко! Через минуту она сожмет его в руке. На сей раз ей никто не помешает.

— Это все, что может предложить жизнь, — нежно проворковала Равенна. Она чуть ли не с жалостью смотрела в огромные карие глаза девушки. — Время идет. Надежда умирает. Однако не все потеряно. По крайней мере пока. Одна из нас будет жить вечно…

Равенна подняла кинжал, совсем как десять лет назад, в свою первую брачную ночь. Все было так же просто, как и тогда. Сделав глубокий вдох, она опустила клинок, но Белоснежка блокировала удар. Неожиданная боль пронзила грудь Равенны, и она закричала. Ее затрясло от невыносимой муки.

Королева опустила глаза. Белоснежка всадила нож ей в грудь, прямо в то место, где сходились ребра. Равенна хватала губами воздух, ей казалось, что она тонет.

Равенна упала навзничь на холодный каменный пол.

— Жизнь за жизнь. Заклятие разрушено благородной кровью, — прошептала она.

— Надежда не умирает никогда, — тихо сказала в ответ Белоснежка.

Девушка опустилась на колени возле Равенны и приподняла ей голову. Равенна отчаянно пыталась вздохнуть. Кровь струилась из ее груди и стекала на пол. Глаза королевы затуманились. Все должно было быть по-другому. Однако где-то в глубине души Равенна знала: девчонка восстановила справедливость. Точно так же, как и она сама много лет назад, когда отомстила за свою семью.

Лежа на полу, Равенна видела, как черные феи исчезают из тронного зала. Когда они превратились в крошечные завитки дыма, королева поняла, что все кончено. Она умирала, магическая сила оставила ее.

Тело Равенны еще хранило тепло, но жизнь уже покинула его. И тогда Белоснежка убрала руку, поднялась и, кивнув Уильяму и Эрику, вышла на балкон. Воины-тени исчезли. Двор замка был устлан мертвыми телами. Повсюду валялись окровавленные мечи и щиты. Несколько раненых, с трудом передвигаясь, брели к воротам в надежде получить помощь. Жуткое зрелище.

Но глаза Белоснежки были прикованы к маленькому огороженному садику. Хотя наступила весна, на засохших яблонях не было ни единого цветочка. Во время сражения черная тень окутала замок и его окрестности. Но теперь она, пусть и медленно, но рассеивалась. Краски стали ярче, чем когда-либо за последние годы. На ветках проклюнулись первые листики. Стайка сорок пролетела мимо, сверкнув на солнце синими перышками. Куда бы девушка ни кинула взгляд, она везде видела признаки просыпающейся жизни.