Белые снега - страница 23

Тэгрын остановился и переспросил:

— Что такое — этажи?

— Это когда одна яранга стоит на другой, — пояснил Сорокин.

— А зачем? — с любопытством спросил Тэгрын.

— Зачем? — Сорокин несколько растерялся. Действительно — зачем? — Так надо.

— А не раздавит верхняя яранга нижнюю? — выразил опасение Тэгрын.

— Нет, — ответил Сорокин. Своими вопросами Тэгрын сбил его.

— Вы поедете в страны, где нет снега, где круглый год цветут цветы, где не замерзают ни море, ни реки, и вы можете купаться в волнах, теплых, как чай…

Тэгрын опять остановился.

— Я не буду такое переводить.

— Почему? — удивился Сорокин.

— Они испугаются, — кивнул он на учеников.

— Как испугаются?

— Они не захотят уезжать в страны, где нет снега и море не замерзает. Как они будут охотиться на нерпу? И зачем залезать в теплый чай?

— Не в теплый чай, а в теплое море, чтобы плавать, — пояснил учитель.

— Как морж? — догадался Тэгрын.

— Вот-вот! — обрадовался Сорокин.

— Все равно никто добром не полезет в воду, разве только нечаянно, — заметил Тэгрын. — У нас так не делают. Если кто и падает в воду, только по неосторожности. И плавать, как морж, никто не умеет…

— Можно научиться, — возразил учитель.

— Значит, ты будешь учить и плаванию?

— Да нет, — Сорокин почувствовал, что урок проваливается. — Главное — это грамота. И начнем мы с грамоты, которая позволит узнать весь мир.

Тэгрын озадаченно смотрел на Сорокина.

— Почему не переводишь?

— Разве нельзя без грамоты узнать мир?

— Нельзя! — решительно заявил учитель и сердито взглянул на переводчика.

— Хорошо, я переведу, — Тэгрын повернулся к ученикам и произнес длинную речь, из которой Сорокин ровным счетом ничего не понял, но почувствовал, что Тэгрын говорил то, что надо.

— Мальчики и девочки, — сказал Тэгрын, — нынче новая жизнь идет на нашу землю. Говорят, где-то есть моторы на вельботах, а Гэмо купил музыкальный ящик, Млеткын привез отмеряющий жизнь прибор, в котором стучит маленькое железное сердце… Все эти чудеса трудно сразу понять. Для этого нужно знать главное — разговор, который белые люди пишут на бумаге, на непрочной белой шкуре неведомого зверя. Там нанесены значки, заклинания, которые помогут узнать многое. С помощью бумажного разговора можно далеко передавать новости и набираться мудрости из множества сшитых вместе обрезков этой белой кожи… Когда я был в Америке, я видел людей, которые с утра погружали свое лицо между двумя тонко выделанными обрезками кожи, испещренными значками, и так они узнавали новости. В Петропавловске русские шаманы-попы извлекали заклинания из крепко сшитых между собой шкурок и даже пели, глядя в них… И вы этому научитесь, если будете стараться. Этот человек, — кивнул он в сторону учителя, — знает грамоту лучше всех, поэтому его и послали к нам… Он расскажет вам о дальних странах и о новой жизни, расскажет о большевиках, которые прогнали Солнечного владыку и дали слово работающим людям.

Сорокин с завистью смотрел, как внимательно дети слушали Тэгрына. Знать бы чукотский язык, уметь бы свободно разговаривать! Сколько бы он сказал им, сколько бы объяснил!

Тэгрын умолк и выжидательно уставился на учителя.

— А теперь будем знакомиться, — сказал учитель, — меня зовут Петр Яковлевич.

— Петр Яковлевич, — повторил Тэгрын и сообщил, что это имя учителя.

— А Сорокин — что это? — спросил один из мальчиков.

— Сорокин — это главное имя, — объяснил Тэгрын, — а Петр Яковлевич — вспомогательное.

— Кличка?

— Не кличка, но так полагается, — серьезно сказал Тэгрын. — У русских такой обычай.

— Не только у русских, — заметил тог же бойкий мальчик, — у американов тоже.

— И у Млеткына, — вставил другой мальчик.

— У Млеткына имя Франк взято взрослым человеком, — принялся разъяснять Тэгрын, — а нашему учителю Петр Яковлевич дано при рождении… Как тебя звали, когда ты родился? — обратился он к Сорокину, чтобы уточнить свою догадку.

— Петя.

— Может быть, лучше тебя так и называть? — предложил Тэгрын. — А то длинно очень — Петр Яковлевич…

— Нет, учителя надо называть но имени-отчеству.

— Хорошо, — вздохнул Тэгрын, — пусть будет Петр Яковлевич.

Он что-то сказал ребятам, и те несколько раз повторили имя учителя: