Белым по черному - страница 8
— Как искупить рассеянность мою? —
Я возвращаюсь к ним неотвратимо,
Люблю, клянусь, прощения молю.
И, страстную пообещав им верность,
Даю обет — все помыслы отдать.
Но слышу открывающейся двери
Знакомый звук — все рушится опять.
Вот он в дверях, счастливый и беспечный,
Безгрешней наигравшихся стихий.
Остолбеневшая, гляжу навстречу,
Молчу и жду. Молчат и ждут стихи.
«Какая медленная смерть…»
Какая медленная смерть,
Какие долгие страданья.
Так убедительно гореть,
Так доблестно, упорно тлеть
И — расставаться, зная: впредь —
Ни возвращенья, ни свиданья.
Чужие дни в чужой стране
Пройдут как сон, промчатся мимо.
И только память обо мне,
Сгоревшей заживо в огне,
В твоей прозрачной тишине
Пребудет неиспепелимой.
«Ты меня не держи…»
Ты меня не держи —
Я ушла в путешествие,
Я не скоро вернусь.
Не несчастье, не бедствие,
Только грусть.
Только голос, на время замолкший в тиши.
Ты меня не держи.
Я ушла, но вернусь.
Я как прежде гляжу на тебя,
Неотрывно любя.
Я себя не щажу.
Я совсем не жалею себя.
Я потом расскажу,
Сколько горькой отваги в скитаниях было моих.
Только б стихнул испуг,
Только внутренний крик бы затих.
Это страшно — я здесь, но ушла.
Только б помнить, что я
Возвращусь, наконец,
Доберусь до родного угла.
Только б знать, что беглец
От себя, от любви
Через путь одинокий, ночной, в тишине напролет,
В заключенье уйдет
От себя, от любви.
И тогда я вернусь.
«Металась, рвалась, убегала…»
Металась, рвалась, убегала:
— Уйти бы куда, спастись…
А за колени хватала,
Умоляла разбитая жизнь:
— Где моя нежная юность?
— Как сделалась я такой?
— Откуда эта угрюмость?
— Почему мне дышать тоской?
Какая любовь не спрашивала,
В отчаянье от себя:
— Почему я такая страшная,
Почему я сама не своя?
«Вспоминала: а бывало…»
Вспоминала: а бывало —
Сердце сердцем узнавала,
Голубем вокруг летала,
Не умея умереть.
А бывало: вспоминал,
Сердце сердцем прикрывал,
Каждым шорохом в крови
Обучал меня: живи!
А теперь глядим, молчим,
Не умеем, не хотим.
Этот черный водоем
Оба мы не узнаем.
НО ЭТО НЕ КОНЕЦ («Ты можешь от меня уйти навеки…»)
Ты можешь от меня уйти навеки
И в тяжкой непрощающей тоске
С упреком вспоминать все грозы эти
И башни, строенные на песке.
Отсторонясь от яростного счастья,
Ты, может быть, и память проклянешь,
Ты отречешься от жестокой власти
И окровавленный вернешь мне нож.
Ты можешь засмеяться новой жизни,
Уйти, заторопись и даже не взглянув,
И новая любовь из сердца брызнет,
И в новом ты оглянешься плену.
И, прочь уйдя, ты снова, для другого,
Даря себя, раскроешь свой ларец.
И станет жизнь тиха и бестолкова,
И все замрет. Но это не конец.
Ты можешь, просверкав, исчезнуть небылицей —
Так говорит холодный ум-глумец.
Ты можешь предо мной смертельно провиниться
И умереть. Но это не конец.
«Неисправимая мятежница!..»
Неисправимая мятежница!
Мне даже счастье не в покой.
Порой, устав блаженством нежиться,
Я тешусь нежной клеветой.
Я жалуюсь на трудность зодчества,
На редкий воздух в вышине,
Играю в грусть и одиночество
В ночной послушной тишине.
В единоборство сокровенное
Вступили души и тела.
Неверно счастье переменное,
Любовь большая тяжела.
И верный маятник с терпением
Летает от минут к часам.
Я знаю чудо повторения,
Что ходит ветер по кругам.
«Я все храню подарок давний твой…»
Я все храню подарок давний твой —
Серебряное узкое кольцо
С лазурно-мутным старым лунным камнем.
Я все гляжу на гордый этот дар
И словно нижу скрытную любовь,
Которая и глаз не поднимает
И только жжет сияньем изнутри.
«Стремясь вбегаю в тихий зал…»
Стремясь вбегаю в тихий зал,
Где голос твой не отзвучал,
Где портсигар забыт в углу, на стуле.
Прощаясь, ты сказал:
— Увидимся в июле. —
Не верю сердцу твоему,
Не верю сердцу своему
Пред неизбежной бездною разлуки.
И медлю, и гляжу во тьму
В провидческом испуге.
«Войдешь — я вздрогну. Снова пытка…»
Войдешь — я вздрогну. Снова пытка.
Твои шаги всегда легки.
Коснешься тихо, без улыбки,
Моей недрогнувшей руки.
— Нельзя же так… Ведь есть же выход…
Твержу я молча наугад
И вдруг растерянно и тихо
Измученный поймаю взгляд.
«Как жизнь идет! Как мы меняемся!..»
Как жизнь идет! Как мы меняемся!
Как сердце… Давно ль оно, давно ль еще… и вот
Как быстро научилось ты извериться,
Признав неразрываемость тенет.