Белый архив - страница 48

Я молча смотрел на Яна, чувствуя, как лицо постепенно краснеет от злости. Начальник улыбался, как вдруг достал дубинку и приставил к моей груди.

– Я буду считать, что мы договорились. Ты ведь у нас рассудительный парень. Не сделаешь глупостей ради гребаной игры в этом гадюшнике, правда? Потому, что если сделаешь… помнишь, я обещал, что ты не сдохнешь, но будешь вести мучительную жизнь? Так вот, я нарушу свое слово. И отправлю тебя на встречу с Косом. Уж там-то от него точно никуда не денешься.

Ян слегка постукал дубинкой по моей груди, затем схватил за руку и вывел из коридора.

***

Я решил прислушаться к совету начальника охраны, причем буквально. На двадцатой минуте собирался покинуть поле. Но вот что делать до этого времени, указаний не было. И всю половину первого тайма я рвался в атаку и бил по воротам. Мои стремления завершились двумя сольными голами и голевым пасом. Уже к восемнадцатой минуте «Мачете» вел со счетом 3:0.

На девятнадцатой минуте я получил очередной пас, и решил попридержать мяч в ногах подольше. Намеренно пошел в обыгрыш соперника, прокинул себе мяч чуть дальше, чем следовало, потерял его, бросился в отбор и подставил под удар ногу. Со стороны все выглядело довольно правдоподобно. Я получил удар по голеностопу, упал и дал понять, что продолжать не смогу. Мне помогли покинуть поле и отвели в лазарет. По пути к зданию, я заметил на трибуне Яна, наши взгляды встретились, я постарался всем своим видом передать, что выполнил условия договора.

Но как оказалось чуть позже, Ян с этим не согласился. «Мачете» выиграл со счетом 3:2. Тем же вечером разъяренный начальник охраны вывел меня в пустой коридор, сковал наручниками руки за спиной, и ударил дубинкой по ноге.

– Поганая ж ты сволота, – рычал Ян – возомнил себя чертовым умником?

От удара я упал на колени. Ян придавил дубинкой мое горло и принялся душить.

– Слишком много ты сожрал моих денег, – прошипел начальник.

Я не мог пошевелиться, не мог дышать, не мог ничего. Чувствовал, что вот-вот умру, но не боялся этого. За годы избиений, переломов и лазаретов, я разучился чувствовать страх перед смертью. Закалил свой характер.

– Что вы делаете? – в коридор неожиданно зашел один из охранников.

Ян взглянул на него, затем на меня, и, нехотя, убрал дубинку. Я прижался к стене, начал тяжело хватать воздух ртом и кашлять.

– Засранец решил на меня напасть, – сказал Ян – посади его в изолятор.

– Напасть со скованными за спиной руками? – спросил охранник.

– В изолятор его! – злостно прокричал Ян и спешно покинул коридор.

***

Отсидев очередную неделю в изоляторе, меня вернули в жилой корпус. Мне снова пришлось держать ухо востро, и регулярно оглядываться через плечо. В том, что Ян постарается сдержать свое слово, сомневаться не приходилось. Но на этот раз я был не одинок.

Одним вечером я поделился своей проблемой с сокамерником и, по совместительству, игроком из своей команды. На следующий день вся команда знала об угрожающей мне опасности. Они быстро организовали мне постоянную защиту и охраняли повсюду, где могли себе позволить. Улица, столовая, жилой корпус, общие очереди – во всех этих местах я был недоступен для пешек начальника охраны. Сам Ян, в открытую, или с помощью другой охраны, больше ко мне не лез.

Но он по-прежнему мог назначать заключенных на, разного рода, работу. Меня по несколько раз направляли в прачечную, где, ожидаемо, совершались нападения. Теперь они носили более серьезный характер – уголовник нападал с целью убить. Ян присылал заключенного, которому нечего терять, кто сидел в тюрьме пожизненно. Я носил с собой заточку, спрятанную в носке, и частенько применял её в целях защиты. Мне не раз доставалось, но обретенных навыков хватало, чтобы выжить.

Атаки продолжались около года, пока Ян не остыл, и не переключился на кого-то другого. Пятый и последний мой год заключения прошел более-менее сносно. Я помог команде выиграть почти все футбольные турниры. Даже помог одному из новичков в тюрьме закалить свой характер для выживания. За последние двенадцать месяцев меня только раз пытались убить. И то попытку совершил несостоявшийся психикой игрок, которого я переиграл в карты.