Белый гонец - страница 27
– И что же теперь будет? – растерянно оглянулась на Стаса Лена.
– Увидим! – сам еще не зная, как дальше быть, пожал тот плечами. – В любом случае, у нас появилось время, чтобы повлиять на него и заняться спасением Покровки.
– А что мы с тобой будем делать сейчас?
– Как это что? – удивился Стас. – Пойдем собирать информацию! Слушай, ну и богата же ваша Покровка…
– Во-первых, наша! – перебила его Лена. – А во-вторых, чем же она богата?
– Приключениями, – кивком соглашаясь с ней, отозвался Стас. – Каждый раз в ней что-то случается, когда я сюда приезжаю. И вообще, тут всегда так, наверное, было!.. – покачал он головой и вместе с Леной вышел из дома, не забыв прихватить печать Мономаха…
«Ага! Вот они половцы! Сидят, как пни вдоль дороги… И чего не уходят? Кого ждут? Странный какой-то набег! Самый злой хан во главе отряда, а больше шума, чем дела! Бр-рр… холодно как… Им хорошо – у них костер. Второй стог, наверное, на него уже дожигают. А один целым оставили. Может, еще и на ночь решили остаться? Зачем? Почему?! Не-ет, надо все точно узнать!..»
Славко, пригибаясь, выбежал из леса и, прячась за кустами, стал подползать к сидевшим вокруг костра половцам.
Время от времени один из них вставал и, стягивая со стога большую охапку сена, подбрасывал ее в костер.
Кустарник закончился. Впереди был ручей, ива и снова кусты.
Славко улучил момент, когда в очередной раз пыхнуло от новой порции сена пламя, и перепрыгнул не замерзающий даже на зиму ручей, задевая плечом закачавшуюся иву.
«Эх – заметят, всю жизнь оплакивать меня будешь!» – на ходу мысленно бросил он ей и залег в кустах, шагах в десяти от половцев.
Ветки мешали ему, но раздвигать их было опасно. Увидит У злюк его заячью шапку, не будет разбираться, заяц это или человек. А поймет, что человек, еще хуже будет…
Славко поелозил еще на животе и улегся, наконец, поудобнее.
«Вот они, совсем рядом… Налима моего жрут! А запах-то, запах от него какой…»
Половцы, уплетая за обе щеки налима, похваливали хана, меткого Узлюка, да посмеивались над своим глуповатым товарищем, Тупларем. Тот, укрывшись одной конской попоной, весь синий от холода, сушил у костра свою простую одежду. Она больше подходила для бедняка, чем для воина: старый халат, дырявая овчина, мокрые сапоги и обмотки-портянки. Сам Тупларь, наверняка, был голоден, но категорически отказывался есть человека-рыбу.
– А мне, что человека, что рыбу, что есть, что стрелять – все едино! – с набитым ртом хвастал У злюк. Этот, наоборот, был одет в хороший полушубок из овчины, ладные порты, дорогие сапоги – во все наше, русское, наверняка снятое с застреленных им людей. И шапка у него была боярская. Ел он жадно, торопясь.
Потом все внимание Славки переключилось на хана Белдуза. Светловолосый, с бородкой и усами цвета спелой пшеницы, он был без серебряного наличника. Утепленный изнутри мягким войлоком, наличник лежал рядом.
Вот он, самый ненавистный враг – сидит прямо перед ним, в дорогих доспехах, с круглой бляхой на груди, а убить его не убьешь. Как?
Стрелой из лука Узлюка? Так до него еще добежать надо. И потом ослабил на время отдыха тетиву Узлюк. Сразу видно – опытный стрелок, у него даже один глаз все время прищурен, словно постоянно ищет цель или уже прицеливается… Нет, стрелой никак не выйдет!
Тогда – саблей? Опять не получится – ведь налима греют над огнем на своих саблях поганые. Погреют, погреют, потом нанижут на ивовый прут и опять жуют…
На елку, под которой они сидят, забраться и, прыгнув на шею хана, как рысь-пардус, перекусить горло?.. Но его самого еще до того, как на первую ветку залезет, – и саблями, и стрелою…
Одно утешение было у Славки – хан то и дело морщился от боли в руке.
– Ядовитые зубы у этого русского змееныша, что ли? – шипел он, и Славко подумал о том, что знай он заранее, то, и правда, дал бы перед этим укусить себя гадюке или наелся бледных поганок…
В этот момент хан несколько раз кряду произнес имя Мономаха, и Славко насторожился.
А не засаду ли они держат тут их князю? Дед Завид, бывало, рассказывал, что Мономах не любит ездить с большой охраной. И вообще оружие и княжескую одежду он возит за собой в телеге, беря первое в случае опасности, а вторую надевая только въезжая в город… И еще дед говорил, что потерять Руси сейчас Мономаха – все равно что лишиться собственной головы.