Белый и Черный - страница 5

— И как нам теперь отыскать этого юношу?

— Добрые сьеры… если он все еще жив, не помер от чумы или от дурной воды из деревенского колодца; если все предположения наши верны; если, наконец, повитуха открывала исповеднику правду, а не бредила — тогда нам надлежит искать следы двадцатилетней давности. Брес Маур нам не поможет, и я нижайше прошу высокородных сьеров не только не заговаривать с ним о родах королевы, но не думать об этом при нем, а лучше всего — совсем не попадаться ему на глаза. Заметьте, что я не смеюсь.

— Что же прикажете нам делать, господин маг?

— Можно начать с кормилиц. Мне сказали, их было две, и одна звалась ар Ним.

— Кой толк с этого? Любой южанин из Нима, владеющий курятником в окружении трех канав, добавляет к своему имени ар Ним, будто курятник от этого превратится в поместье!

— Плохой след лучше, чем никакого. К тому же позволю себе напомнить о нашем преимуществе. Как только мы встретим юношу, нам нетрудно будет его узнать.

Геран сухо рассмеялся.

…Когда Мондрен и маг остались вдвоем, Маррок тут же спросил:

— Прошу меня извинить, добрый сьер, вы считаете возможной всю эту историю с ребенком, рожденным его женой?

— Подслушивал?

Маррок скорчил гримасу:

— Мне сказало предчувствие, что вам понадобится моя помощь. Для чего же вам утомляться пересказом?

— Этот бедолага прав, — задумчиво сказал Мондрен, — в том, что от белых лошадей не родятся черные. Стало быть, шут и впрямь не отец. Теперь говори: ты можешь?..

— Могу! — молодой маг улыбнулся от уха до уха. — И то верно, зачем нам юноша, если есть ребенок? Мне будут нужны волосы Ивена. Столько, чтобы взять в щепоть. Позовите Арно, я научу его, что делать.

Король и рыцари, удостоенные звания королевских друзей, упражнялись в метании дротиков, и, как дротики, летали шутки — то в цель, то мимо. Здесь был и посол сьер Кларенс. Ларрел сидел на подушке, брошенной прямо на пол, и проглядывал некий свиток, ловко вертя тростинки.

Долг шута — следить неусыпно, чтобы повелитель был в добром расположении духа. Чтобы не осталось к вечеру неоконченных дел, неисполненных обещаний, неоплаченных долгов. Чтобы желания сбывались, а обиды не печалили.

Долг же короля — всегда оставаться первым из рыцарей не на словах, а на деле. Доказывать ловкость и силу, преуспевать на охоте, в беге и в плавании, в битве всякого рода оружием и во всякого рода состязании, не допускать несправедливого гнева, не сдерживать милосердия, будь оно тысячу раз несправедливо, быть сведущим во всем, что пристало высокородному, уметь пристыдить, наставить и позабавить, быть другом мужчине и желанным для женщины… Поистине, не всякий лицедей в базарный день трудится так тяжело, как король — в любой из своих дней!

Ларрел жалел Ивена, еще с тех пор, когда они были мальчишками — принцем и пажом. Все говорят «ваше высочество», и никому нет дела, как болит рука, ушибленная учебным мечом, как муторно после застолья — извольте исполнять свой долг, ваше высочество, сидеть на совете или принимать посольство, притом что отец-король нарочно задаст родному сыну вопрос более каверзный, нежели послу… Когда Ивен валился без сил, ему не нужны были песенки да шутки, шутил он и сам весь день, то вежества ради, то помогая чему-то важнейшему. Ему нужен был негромкий голос, который можно слушать не раскрывая глаз: все идет неплохо, дела на сегодня почти закончились, два прошения и три письма я прочел, сейчас расскажу… Ларрел старался как мог.

— Я попал! — вскричал Арно ар Мондрен.

— В самое средоточие, — вежливо заметил сьер Кларенс.

От хохота отшатнулось пламя светильников, гремящее эхо заплясало под потолком. Ларрел улыбнулся, не отрывая глаз от букв.

Ивен первым совладал с собой, огладил бороду и похлопал посла по плечу.

— Не удивляйтесь, добрый сьер. У нас здесь цель для стрельбы и метания называют мишенью, а средоточием — нечто совсем иное. Нечто, имеющее касательство к другой игре, той, которой покровительствуют Весна и Юность. Я разумею ту вещь, которая есть у каждой дамы, но при даме не может быть названа…

Кларенс ударил себя по лбу и тоже засмеялся.