Белый клык - страница 39

Паренек вел себя так же, как они всегда делали: восхитился ее внешностью, заверил ее, какая это честь встретить такую замечательную девушку с такой великой фамилией… разумеется, он оказался фанатом ее голоса, разумеется, ходил на все ее концерты в Вейл…

Вайс, давно привыкшая к такому поведению, неожиданно для себя обнаружила, что это стало раздражать ее. В Биконе даже находились остолопы, которым прямо в лицо говорили ее фамилию, а они ее не признавали, одна из таких даже стала ее партнером. Остальные не были столь невежественными, но почти не заботились. Они были Охотниками, пусть даже всего лишь студентами. Они были вещью в себе, они были представителями самой уважаемой, пусть и далеко не самой прибыльной (и определенно — самой опасной) профессии в Ремнанте, они сражались с Гримм. И уважали они ее не за то, что семья Шни сидела на настоящей горе денег, а потому, что она была достаточно сильна, чтобы встать рядом в этой борьбе.

В конце концов, ради этого она приехала в Вейл, чтобы стать в первую очередь Вайс и только потом — Шни, чтобы создать свою собственную репутацию, чтобы люди, думая о Шни, вспоминали не только о SDC, огромной мировой Праховой компании, хладнокровных бизнесменах, заботящихся лишь о прибыли, но и об Охотниках, о тех, кто хранили мир от очевидного Зла.

Наконец, они были у цели — высоких деревянных дверей с затейливым золотым узором. Благосклонно кивнув все так же безукоризненно счастливому менеджеру, Вайс выкинула его из головы и зашла в любезно распахнутые им двери.

VIP-комната связи была… обычной. Излишний размер, холодный мрамор, дорогой ковер, настоящие маленькие деревья в массивных горшках, один Прах знает зачем нужные диваны, широкое панорамное окно с видом на город с высоты птичьего полета… Вайс чувствовала себя в здесь как дома.

И ей это не нравилось.

Она бы предпочла обычную, как в прошлый раз, но, увы, они не включали в себя повышенный уровень безопасности и возможность шифрования военного образца. А тема разговора будет слишком… щекотливой, чтобы она могла позволить себе рисковать.

— С кем мне вас соединить, мисс Шни?

— Винтер Шни, личная квартира, — ответила Вайс, присаживаясь в кресле перед голографическим монитором.

Она бы не смогла сделать так, если бы пришлось вызывать кого-то другого — позволить себе личный, домашний модуль, связанный с ССТ, могли позволить себе очень немногие, и пришлось бы просить сестру прийти в такую же, в Атласе, согласовывать дату и время… Во многом быть неприлично богатой очень удобно.

Пока Система осуществляла вызов, пока ее сестра подходила к компьютеру… Это время Вайс потратила на то, чтобы успокоиться. Закрыв глаза, она несколько раз глубоко вздохнула, расправила несуществующие складки на идеально сидящем платье и сказала себе, что не просто может — должна сделать это. Ей нужен был кто-то, с кем она могла поговорить и на сей раз не ее команда — это было семейное дело.

Она почти справилась, когда в памяти вновь всплыли эти карие глаза в окружении алых росчерков лопнувших от ярости сосудов, ладонь, накрывшая лицо… Он называл ее Шни — и не видел ничего, кроме этой фамилии. Ее вырубили в самом начале, но она видела, как он сражался с Янг, как смотрел на Руби… ничего. Ей говорили, что Белый Клык ненавидит человечество — но она увидела только ненависть к ее семье. Вскоре после того, как она пришла в сознание, по дороге в Бикон, Вайс спросила у подавленной Блейк, было ли это тем, что чувствуют все фавны, когда думают о Шни.

— Его родители задохнулись в шахтах SDC, — просто ответила она, не смотря Вайс в глаза. — Насколько мы смогли выяснить, этого легко можно было избежать, если бы управляющему не захотелось сэкономить. И никто не понес наказания. Они просто набрали новых.

— Ты не ответила на вопрос.

— … Не все.

— Но многие?

— В Атласе? Почти все. В Вейл — поменьше…

— Вайс?

— Винтер! — распахнула глаза наследница. — Привет!.. То есть, я рада тебя…

Он сникла.

— Я сделала это неправильно, да?…

Вайс несколько раз говорили, что у нее комплекс сестренки — она даже не спорила. Винтер была идеальна — она бы проткнула рапирой любого, кто посмел спорить.