Белый конь - страница 6
— Жизнь проста, — заявил пьяный, — она просто устроена, люди сами ее усложняют.
Ладо по душе пришлись слова странного сотрапезника, хотя он не до конца понял, что тот хотел этим сказать, поэтому спросил: как это усложняют? При этом неотвязная мысль вертелась у него в голове: где-то я видел этого человека, где-то встречал его раньше, но где? — никак вспомнить не мог.
— Я люблю этот старый район, — заплетающимся языком говорил Зеленый френч, — здесь еще ценятся порядочность, человечность, здесь живут просто, без выкрутасов, люди прямые, честные, не забывают добра…
«Где-то я видел этого человека, — снова подумал рыбак, — дай бог памяти…»
— Я и сам такой, — продолжал Зеленый френч, — я знаю цену порядочности, человечности, добру… Только вот меня не ценят…
— На все теперь цены установили, — сказал рыбак, — на порядочность, честность, добро. А красоту и вовсе выше всего ценят. Все нынче в большой цене, дороже, чем на самом деле стоит…
Кутилы за соседним столом снова затянули песню, заглушившую даже могучий храп духанщика.
Ладо допил оставшуюся на дне стакана водку и громко крикнул:
— Антон, еще два стакана.
Духанщик наполнил стаканы.
Зеленый френч курил одну папиросу за другой. Он вполоборота повернулся к кутилам, пытаясь им подпевать, но потом махнул рукой и снова обратился к Ладо.
— Жизнь — жестокая штука. — Он был так пьян, что еле ворочал языком. — Вот я, например… Видишь эти шрамы? — Он поднял волосы над виском и показал ему слева рубец. — Ты не думай, это не рана… Знаешь, что это такое?.. Я не хотел на свет появляться, а меня силой вытащили… Щипцами… Бедная моя мать!.. Лучше совсем не рождаться!..
Рыбаку и этот рубец был знаком, но он никак не мог вспомнить, где и когда видел этого человека!
— Иной раз такое накатит, что впору топиться, — продолжал Зеленый френч, взяв с тарелки Ладо кусок хлеба.
Мрачное лицо Ладо посветлело.
— А ты ведь уже топился однажды.
— Я? — удивился пьяный.
— Сначала бросился в воду, а потом пожалел себя и стал кричать: помогите…
— Нет… Я не кричал… Совестью клянусь, рта не раскрывал…
Рыбак улыбнулся. Взял со стола тарелку с остатками хлеба и сыра и поставил перед собакой, притихшей у его ног.
— Ешь, псина! — погладил он овчарку по голове.
Она мигом вылизала тарелку.
— А ты помнишь того человека, который тебя спас? — спросил Ладо.
— Конечно… как же, — ответил Зеленый френч и, пошатываясь, побрел к стойке с полным стаканом в руке.
Рыбак выпрямился, стоя осушил свой стакан и пошел к выходу.
— Потом рассчитаемся, Антон! — крикнул он, открывая дверь.
— Как знаешь, Ладо-джан!
— Идем, пес… Идем!
Вечерняя прохлада приятно овевала разгоряченный лоб. Засунув руки в карманы, Ладо вошел в свой двор, овчарка покорно следовала за ним.
Колесо мельницы скрипело, как обычно, поднятые им водяные брызги сверкали в лунном свете.
Рыбак растянулся на перевернутой лодке и устремил глаза в небо. Прислушался к знакомому плеску воды: так плещет река только ночью, когда все вокруг умолкает. Ладо резко поднялся и стал смотреть на воду. От быстрого течения кружилась голова — он только сейчас ощутил воздействие водки. Обнял ствол липы, прислонился к нему плечом.
Там, где тень мельницы падала на реку, вода была темной и таинственной. Тень была мягкой и гибкой, как хорошо выделанная кожа, она колебалась, морщилась, то вспучивалась, то прогибалась. Упругие волны скользили под этой кожей, скользили бесконечно. Хотелось дотянуться до воды рукой и сдернуть с реки покров тени, чтобы увидеть подлинное лицо волн.
Ладо распахнул ворот и подставил разгоряченную грудь речному ветерку. Вскоре ему стало холодно. Он снова застегнул ворот и обернулся к собаке:
— Пошли, хватит бродить… Юлия не спит… Ждет нас. Идем, у Юлии тепло… У Юлии особое тепло.
Рыбак не заметил, как засуетилась при его появлении Мако. Балкон был залит лунным светом, и старуха то укрывалась за столбом, то, присев, подглядывала за ним в просвет между балясинами.
Рыбак и собака шли к дому.
Возле платана Ладо остановился и снова поглядел на Куру. В темноте ему показалось, что скрипнула дверь мельницы, послышался женский голос.