Белый варвар - страница 23
Вот только дома через час после рассвета меня из кровати никто за шкирку не выдергивал и не рычал:
- Встань. Руку дай.
Спросонья не сразу поняла, кто и что явился спозаранку. Руку вперед вытянула, и в нее ткнулся чей-то нос, потянул запах с ладошки, начал подниматься выше к локтю. Стою, хмурясь вспоминаю, что я в доме повитухи в деревеньке Ог, что попала сюда не одна, и вот тут поняла, что это злобный Белый варвар сейчас мою шею обнюхивает.
Укусит!
Глаза открыла и встретилась с его черным пронизывающим взглядом. Вздрогнула.
- Не шевелись, - приказал он с улыбкой и, принюхиваясь, вниз к груди спустился, коснулся губами ложбины, спустился ниже.
И когда только рубашку у горловины развязать успел? Дернулась, прикрыться. Так он в ответ рыком:
- Руки убери, - и рубашку мою задирает.
- Ч-ч-то вы делаете?
- Тихо, - ручищей мои штаны опустил ниже пояса и стал на колени.
Боже… Раньше с девчонками в деревне мы часто шутили, каково это подчинить себе оборотня, видеть, как он опускается перед тобой на колени. Сейчас поняла, это жутко страшно!
- Ваша милость!
Снова утробный рык:
- Руки убери.
- Ба-барон!
- Не надругаюсь я над тобой, - носом вокруг пупка провел, вызвав мурашки на спине, а затем фыркнул и разогнулся, отпуская меня. - Пушистая.
Усмехнулся, потерев нос, и смотрит вопросительно. Ждет.
С болью вспомнила, как Варос в шутку волосатой называл и слишком смуглой, а этот… Красная, как маков цвет, отдернула рубаху, завязала горловину и грозно взглянула на оборотня.
- Вы чего хотели?
- Запомнить запах.
- Зачем вам мой запах?
Переступила босыми ногами и только сейчас поняла, что стою не на каменном полу, а на шкуре. Спасибо ему за предусмотрительность, позаботился о здоровье нового хранителя.
- Нужен, - он указал на стол, где лежит разобранный клинок, сам, выходит, справился. - Пришьешь.
- Хорошо, - потупилась стыдливо. Отойти некуда, комната узкая и длинная, чтобы удалиться от белого можно лишь на кровать стать.
Не знаю, как понял, что мне подле него не уютно, сам отошел к сундуку, сел и оперся спиной о бревенчатую стену. Я вздохнула с облегчением:
- Так зачем вам мой запах?
- Каждый месяц после бани будешь писать мне. Сама собственной рукой. И без всяких масел на коже.
- Отправлять как? - спросила, не поднимая глаз.
- С голубем. Путь ко мне ему знаком. - Глава белой стаи указал на клетку, стоящую в углу, а там сизокрылый с красной ленточкой на лапке.
Обидно. Не все птицы из отцовской голубятни покинули долину перед бурей. Один голубь к замку оборотней прибился, вот меня и нашли.
- Что, не оправдались твои расчеты? - ехидно спросил барон, правильно истолковав мой взгляд на птицу.
- Вышло лучше. Не киньтесь вы по следу, меня бы в живых не было.
- Тоже верно.
И молчит. От его молчания в мороз бросает не хуже, чем от взгляда. Поежилась, взяла еще одну шкуру на плечи:
- Что в письме вам отправлять?
- Пиши: «Ваш сын все еще болен» и подпись короткая «А».
- Накаркаете. Писать буду, что он жив и здоров, - я прямо посмотрела на оборотня. - И к чему мне писать о сыне? Уж лучше о погоде.
- Возможно, - он хитро прищурился. - Ты в свою деревушку вернешься?
- Нет.
- А новости из Ог туда быстро дойдут, - сказал с намеком и внимательно смотрит на меня.
- Еще и приживалкой оборотня стану…?
- Барона, - поправил он.
- Как хотите, так и называйте. Все одно - позор! Такого в деревне не прощают.
- За прошлые тоже не простят.
С кривой улыбкой поднялся, медленно подошел.
Слова его, как по сердцу ножом. Слезы обиды подступили к глазам, пусть не прощают, главное ушла. Теперь им всем вольготнее заживется без меня. Соленые капли обиды стерла рукавом, губу прикусила, чтобы не расплакаться.
- Вы что-то хотели… еще? - спросила тихо.
Обнюхал, унизил, что еще?
- Пятнадцать монет на столе.
- Что?
- Ты выиграла в споре. Немощь.
Пять минут, как ушел, а я все еще стою истуканом. Вспоминаю, как Белый варвар меня в лоб поцеловал. Горячим дыханием лицо овеял, теплыми губами прикоснулся, и растаял, как не бывало.
Показалось.
Через минуту, а может и час в комнату влетела раскрасневшаяся повитуха Ирия, женщина средних лет и огромных возможностей. Матушка моя с ней дружила, письма друг дружке писали, делились рецептами мазей. Люблю ее за характер добрый и человеческое отношение к больным. За кого она не возьмется всех на ноги поднимет, от младенчика, до старика.