Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - страница 3

Но «сухая правда», какой она предстала перед исследователями, состоит в том, что его предки переселились в Италию не из Испании или Португалии, а из Леванта. И никаких следов аристократизма у этих левантийцев не установлено.

Дизраэли утверждал, что во время изгнания евреев из Испании в 1492 г. его предки направились в Венецию и на протяжении двух столетий процветали как купцы в этой торговой республике «под охраной льва Святого Марка». Лев и до сих пор стоит на краю площади Святого Марка, но тщательные изыскания историков показали, что имя Дизраэли «незнакомо венецианским архивам». Более того, было установлено, что дед Дизраэли прибыл в Англию не из Венеции, а из Ченто, близ Феррары, которая находилась во владениях папы римского. Все это Дизраэли мог бы легко установить из сохранившихся бумаг своей семьи. Венецианская версия, замечает Блэйк, «была порождена воображением Дизраэли». Вероятно, ему импонировала связь с венецианской аристократией, на которую он неоднократно ссылался впоследствии.

Наконец, о фамилии. Дизраэли утверждал, что, добравшись из Испании до Венеции, его предки отказались от своей готской фамилии и в знак благодарности спасшему их Господу взяли имя Израэли, символизировавшее их национальную принадлежность, причем подобной фамилии ни ранее, ни впоследствии не было ни у одного человека. Биографы свидетельствуют, что и «эта версия в значительной степени мифическая». В действительности имя Израэли арабского происхождения, им пользовались мавры в Испании, а также жители Леванта, чтобы отличать тех евреев, которые вступали в контакт с местными жителями.

Такова фантастическая версия Дизраэли о своих предках, записанная им в возрасте 45 лет, и мнение его биографов на этот счет. Присущие Дизраэли бурная фантазия, буйное воображение, неодолимая тяга к высшим аристократическим кругам водили его пером, когда он писал введение к избранным трудам отца.

Достоверность начинается с его деда, тоже Бенджамина, эмигрировавшего в Англию из Италии в 1748 г. Дед нашего героя, Бенджамин Д’Израэли, родился в 1730 г. в Италии и в 18 лет отправился в Англию. Дело не в том, что ему нравился английский климат или образ жизни — Италия в этом отношении была ему больше по душе. Семья смотрела в будущее, вычисляла возможные перспективы, которые сулила Англия, и молодой Бенджамин прибыл в эту страну, причем явно не с пустыми руками. Об этом говорит как то, что он сразу же смог заняться бизнесом, пусть не очень крупным, так и его женитьба в 1756 г. на девушке из очень богатой семьи. Через восемь лет жена умерла, и вскоре Д’Израэли женился вторично, на этот раз на дочери богатого купца из Сити, уроженца итальянского города Ливорно. Женитьба принесла ему солидные деньги в виде приданого и, что очень важно в деловой деятельности, устойчивый кредит. Он удачно действовал как биржевой маклер и оставил после своей кончины в 1816 г. солидное по тем временам наследство в 35 тыс. фунтов стерлингов.

Уже в семье деда обнаружилась тенденция, которая не могла не повлиять впоследствии на позицию отца и самого Бенджамина-младшего в очень важном вопросе для будущего политического деятеля. Бенджамин-старший был лояльным членом еврейской общины, объединявшей финансовую аристократию, делал регулярные взносы. Однако его жену Сару, женщину жесткого характера и твердой воли, по словам французского писателя-биографа Андре Моруа, «бесила мысль, что она родилась еврейкой и что фамилия ее мужа почти символична. Она была богата, красива и очень честолюбива. Всю жизнь Сару терзала мысль, что, родись она с этими данными христианкой, она занимала бы видное положение среди высшей аристократической прослойки лондонского света». Сара была одержима своеобразным комплексом неполноценности, чувствовала себя несправедливо наказанной судьбой и не скрывала своего презрения ко всему еврейскому.

Муж, старый Бенджамин, остро переживал этот своеобразный разлад в семье и, чтобы задобрить жену, старался не посещать синагогу, делал ей богатые подарки. Но это ее не смягчало. Недоброжелательное отношение Сары распространялось и на ее сына, и на внуков. Бенджамин-младший чувствовал, что бабушка не любит его и других внуков и относится к ним с плохо скрытой ненавистью. Много лет спустя он, вообще очень редко вспоминавший бабушку, как будто ее не существовало, рассказывал, какой тягостной процедурой были еженедельные воскресные походы внуков к бабушке: «она не заботилась о том, чтобы дети могли приехать на общественном транспорте, не обнаруживала никакой доброты, даже не угощала чаем и не давала денежной мелочи на карманные расходы — ничего». Вероятно, в силу характерной для Дизраэли склонности к преувеличениям он в старости называл в разговорах с доверенными людьми бабушку «демоном». Приверженец эффектных образов, Дизраэли утверждал, что бабушка «может быть сравнена только с Сарой, герцогиней Мальборо, Френсис Анной, маркизой Лондондерри и, возможно, с Екатериной из России». Здесь он явно перехватил, отбирая для сравнения женщин, вошедших в историю благодаря сильной воле и уму. Это сравнение далеко от истины, но оно дает представление о том, как относился к своей бабушке и что думал о ней Бенджамин-младший.