Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - страница 44

Чтобы подчеркнуть свою мысль, автор броско выделил типографски в тексте романа фразу «О богатых и бедных», представляющих две нации Англии. Дизраэли показывает, что богатая английская нация паразитирует на труде и поте работающих англичан. Но не только. Использование колоний также важный источник быстрого приобретения богатства и власти «богатой нацией».

Источником обогащения «богатой Англии» служили не только владение землей для аристократии, промышленность, торговля, финансы для буржуазии, колонии для тех и других, но и государственная казна, которой пользовались те, кто составлял высший эшелон власти или кто добыл тем или иным путем выгодную синекуру. Две последние категории состояли почти исключительно из представителей аристократических семейств. Оксфордский журнал исторических исследований «Паст энд презент» в ноябре 1983 г. приводил интересные данные, заимствованные из английских изданий первой половины XIX в. Эти источники свидетельствуют, что в 1830 г. 113 представителей аристократии получали 650 тыс. фунтов стерлингов в год из государственных средств. «Только две фамилии — Гренвили и Дандасы — на протяжении последних сорока лет получили денег только по различным синекурам больше, чем стоило в течение того же периода содержание гражданского управления в Соединенных Штатах».

Печать тех лет дала следующий перечень получений из государственных средств лордом Ливерпулем, главой правительства тори в 1812–1827 гг., которого английские историки считают реформатором в области коррупции, подразумевая его положительную деятельность. Как глава казначейства он имел 6 тыс. фунтов стерлингов в год. «Заботы по делам казначейства оставляли ему достаточно времени, чтобы исполнять обязанности специального уполномоченного по делам Индии, причем в его карманах было достаточно места, чтобы класть туда ежегодно дополнительно по 1500 фунтов стерлингов». В придачу к этому он еще был «шефом пяти портов» — должность средневекового происхождения, приносившая ему еще 4100 фунтов стерлингов в год. Он также состоял в высокой должности, относящейся к Ирландии, приносившей ему еще 3500 фунтов стерлингов ежегодно. Даже при его «сатанинских способностях» непонятно, как он мог справляться со всеми этими обязанностями. А этого совсем и не требовалось. «Находятся люди, которые говорят, что эти престижные должности не что иное, как предлог для выплаты этому человеку таких окладов». Здесь же печать поясняла, что конкретные обязанности, связанные с этими должностями, — дело ведь должно делаться — вместо достопочтенного лорда выполняли его заместители, «которые также оплачиваются государством».

Лорд Грей, член древней аристократической фамилии, и «его девятнадцать родственников» получали на всех 171 892 фунта стерлингов ежегодно за то, что занимали различные правительственные посты и должности. Печать сообщала также, что лорд Элдин аналогичным образом имел 18 тыс. фунтов стерлингов ежегодно, а лорд Арден — 38 тыс. фунтов стерлингов в год и т. д. и т. п. Было подсчитано, что 200 пэров-тори и епископов получали ежегодно за различные синекуры до 2 млн фунтов стерлингов. В дележе этого государственного пирога участвовала не только аристократическая верхушка, но также и самые младшие и совершенно неизвестные пэры. Приводились данные, говорившие, что коррупция, насаждавшаяся высокой бюрократией, в 1831 г. вполне могла составить сумму, равную или даже превышающую ту, которую торийская аристократия извлекала в то время в качестве ренты с принадлежавшей ей земли.

Итак, всесильная бюрократия в Англии была коррумпирована до крайней степени. Аристократы и их фавориты широко использовали практику занятия доходных должностей, не требовавших исполнения каких-либо обязанностей. Назначения на эти должности не сопровождались учетом реальных достоинств назначаемых. Неудивительно, что эта часть имущих классов страны как огня боялась каких-либо реформ.

Концентрация на одном социальном полюсе поистине баснословных богатств, а на другом — тяжелейшего труда и нищеты в сочетании с революционными веяниями, исходившими из Америки и Франции, где произошли буржуазные революции, поднимала неимущую Англию на борьбу за свои социальные и политические права. Между «двумя Англиями», о которых писал Дизраэли, не только не было ничего общего, но и шла все нараставшая борьба, принимавшая порой самые острые формы. В Англии в то время классовые противоречия в обществе достигли такой остроты, как ни в одной другой стране.