Бенефис для убийцы - страница 15

Долгим взглядом пристально посмотрела ему в глаза и прибавила:

– Пусть все будет, как будет…

Потом встряхнула головой, будто прогоняя невеселые мысли, и, чмокнув Широкова в щеку, вышла из кухни. Вздыхая, тот убрал со стола и принялся мыть посуду.

Когда Станислав вошел в комнату, Наташа уже оделась. Она сидела на тахте, положив ногу на ногу, и просматривала номер журнала «Огонек».

– Ну что, уже пора идти?… У нас ведь сегодня масса дел.

– Да, конечно. Можно, я провожу тебя до прокуратуры?

– Вот этого делать не надо, – возразила Наташа, поднимаясь с тахты. – Ты же не хочешь, чтобы наши секретарши тут же сделали далеко идущие выводы?

– Мне, правда, на их выводы наплевать, но если тебе это неприятно, то пусть будет по-твоему, – согласился Широков, пропуская Наташу в коридор. Здесь у двери она позволила еще раз себя поцеловать.

Станислав решил пройтись пешком, благо до управления было минут двадцать быстрым шагом. «Что же со мной происходит? – размышлял он. – Все началось так неожиданно. Разве так бывает, что абсолютно незнакомый человек за один день становится самым близким, существом на свете. Может, я преувеличиваю? Может, это только кажется?…»

Широков не был пуританином. В его жизни были женщины. Но отношения с ними сводились к обычному любовному партнерству, по крайней мере, со стороны Станислава. Рано или поздно он расставался с подругами мирно и спокойно, без взаимных обид и упреков. И ни к одной не испытывал чувств больших, нежели простое человеческое внимание. Конечно, как у большинства мальчишек, была первая школьная любовь. Потом – юношеская влюбленность одновременно в нескольких сокурсниц по институту. Но до настоящего, захватывающего целиком, чувства дело не доходило. Нельзя сказать, что Широков был слишком привередлив. Просто, например, учась в институте, он считал преждевременным обзаводиться семьей и гасил в себе искорки чуть большего, чем возможно, на его взгляд, интереса к той или иной подруге. Потом – служба в армии на затерянной в горах пограничной заставе. А демобилизовавшись, сразу пришел на работу в угрозыск. Служба заполняла жизнь до отказа. Оставшееся свободное время «съедала» учеба на заочном отделении юрфака. Последний же год, будучи капитаном милиции и старшим группы по особо опасным преступлениям, свободного времени Широков почти не имел вовсе. В редчайшие выходные, что иной раз все-таки" перепадали, он предпочитал просто отдыхать с книгами, никуда не выбираясь из дома. И вот теперь эта история, смявшая установившийся ритм жизни.

Отвлеченный своими мыслями, Станислав вдруг наскочил на встречного мужчину. Ошарашенно посмотрев на прохожего и пробормотав слова извинения, он отправился дальше своим путем, постепенно выходя из состояния задумчивости. Неожиданно будто что-то кольнуло Широкова: от остановился и попытался сосредоточиться. Хотя мужчина не запомнился в деталях, но профессиональный взгляд все же запечатлел облик в целом. И теперь этот облик казался знакомым. «Где я его видел?– сверлила мозг навязчивая мысль.– Нет… Не могу вспомнить…» На всякий случай, Станислав оглянулся, но мужчины нигде не было видно. Постояв еще мгновение и озабоченно взглянув на часы, Широков поспешил на работу.

Вопреки установившейся традиции, Свешников был на своем рабочем месте, хотя до девяти часов оставалось целых пятнадцать минут.

– Вот это да! Неужели у меня часы врут? – не веря глазам, воскликнул Широков, глядя на улыбающуюся физиономию друга.

– С часами у тебя все в порядке, Стасик, – возразил тот.

– Тогда какой-то зверь в лесу сдох, а?

Игорь не стал возражать, а невинно поинтересовался, как дела у Широкова и хорошо ли он провел вчерашний вечер. Нахмурясь, Станислав не проявил желания обсуждать интересующую друга тему и, как можно равнодушнее, предложил:

– Дела вполне нормальные, а посему давай-ка лучше работать. Первое, что меня интересует: чем вызвано твое необычно раннее появление?

Не стоило бы тебе, конечно, раскрывать карты, учитывая нахальное равнодушие к проявлению искреннего участия в твоей личной жизни, да ладно уж… Видишь ли, я весь вчерашний вечер и даже чуток ночи думал над этим проклятым комодом, который зачем-то передвигали. И ты знаешь, что мне пришло на ум?