Бенкендорф - страница 10
Служба в лейб-гвардии и должность флигель-адъютанта приблизили молодого человека к трону. О доверии императорской семьи говорит тот факт, что в 1800 году Бенкендорф даже ездил «по высочайшему повелению» в Мекленбург-Шверин с частными поручениями>44, среди коих было извещение дружественных немецких правящих дворов о свадьбах великих княжон Александры и Елены>45, состоявшихся почти одновременно в Гатчине[4].
Седьмого октября 1799 года, не пробыв прапорщиком и года, Александр Христофорович стал подпоручиком, а через год с небольшим, 28 ноября 1800 года — поручиком. В этом продвижении, видимо, сыграл свою роль ещё один могущественный патрон Бенкендорфа при дворе, начальник Военно-походной канцелярии Его Императорского Величества генерал-адъютант граф Христофор Ливен. Секрет его покровительства был прост: жена Ливена, Дарья Христофоровна, была младшей сестрой Александра и очень любила брата.
Находясь близ трона, Бенкендорф, по его признанию, наблюдал жизнь Павла «со всеми его буйствами». Именно Бенкендорфу император поручил передать приказ губернатору Палену о восстановлении «на следующее же утро» на Першпективной улице некогда бывшей там аллеи. Курьёз заключался в том, что дело происходило зимой, и сама мысль пришла Павлу в голову во время традиционной послеобеденной прогулки в санях. Как ни был смущён Бенкендорф, он передал приказ «слово в слово», а обратно повёз бодрый рапорт губернатора о том, что приказ уже исполняется. В записках он вспоминает трагикомическую картину: тысячи рабочих убирали снег, кололи лёд, долбили мёрзлую землю и — среди зимы — сажали деревья, тысячами выдранные из окрестных садов>46.
«Мы… с трудом верили во все бурные картины, которые чередовались с неимоверной быстротой, — передает Бенкендорф взгляд младшего офицерства на павловские перемены и перемены перемен. — Кто поверил бы, что этот всесильный правитель России, чьи победоносные армии маршировали по Италии, чьи флоты приводили в трепет великого визиря, с кем искал союза Бонапарт, заводил войну против круглых шляп, против сапог с отворотами, против жилетов?»>47 В целом же Александр Христофорович входил в число тех, кто был недоволен императором и считал его политику террором. Он знал (о чём писал в воспоминаниях) о многочисленных жертвах, несправедливо сосланных в Сибирь по прихоти императора или вследствие интриг его приближённых. На гатчинских плац-парадах, вспоминал Бенкендорф, молодежь самого благородного происхождения трепетала при мысли о реальной возможности отправиться с плаца прямо в крепость или в ссылку. Казалось, что «трепещет» вся Россия, а Петербург переживает пору бедствий и осады.
Хороший знакомый Александра Христофоровича, 25-летний преображенец Сергей Марин, сыграл важную роль в перевороте 11 марта 1801 года. Сам Бенкендорф в событиях не участвовал, но принадлежал к многочисленному кругу сочувствующих. Ранняя весна 1801 года, одновременное начало нового века и нового царствования, совпала с ранней весной его жизни. Отсюда такое радостное и полное надежд восприятие правления молодого царя Александра, при котором страна перешла «от террора к счастью», когда «на улицах все поздравляли друг друга» и «вся Россия приветствовала своего нового императора с радостью и любовью».
Но есть в мемуарах Бенкендорфа одна сцена, которая показывает, что в его душе нашлось место не только ликованию: на следующий день после переворота он посетил Зимний дворец и был тронут переживаниями маленькой великой княжны Анны, шестилетней дочери убитого императора. Девочка была потрясена всеобщим весельем, в рыданиях указывала в окна на праздничную иллюминацию города: «Посмотрите, как все радуются смерти моего отца»>48…
И всё-таки: «Век новый, царь младой, прекрасный!»… Ожидание предстоящей коронации, назначенной на сентябрь 1801 года, казалось Бенкендорфу нескончаемой чередой праздников, маскарадов и фейерверков — возможно, оттого, что после долгих лет пансионных строгостей и павловской армейской муштры его охватило необыкновенное ощущение свободы. Он даже назвал тот период своей жизни «безумным летом»