Берег ветров. Том 1 - страница 4

Каарли был совершенно слеп, но каким-то чудом, не глазами, а иным, особым чувством угадывал он порой восход солнца.

- Поднялась? - спросил он Йоосепа.

- Только что высунуло кончик носа из-за Вийдумяэ. Если ветер тучу не нагонит, будет совсем теплый денек, - рассуждал Йоосеп. Волны залива засверкали, и стволы сосен покрылись золотисто-красной пылью.

- Много ли лодок на море?

- Под Лаури - две, за Урве - три, - считал Йоосеп. - Подальше, на Кургураху, в конце Умалакоттид и под Весилоо тоже несколько штук.

- А лодки из Кюласоо не видно?

- Где ж тут увидишь, ползают еще почти все на веслах, как жуки по заливу, поди узнай их…

- А в горловине Выркераху нет лодки?

- Как нет? Две лодки.

- Ну, значит, одна из Кюласоо, у Матиса там поставлены мережи. Если на беду корзины не продадим, то хоть у Матиса свежей рыбой разживемся.

Каарли ведь как-никак приходился дальней родней Матису, носил ту же фамилию - Тиху и происходил от одного корня старых рейнуыуэских Тиху.

Береговая дорога пролегала дальше на юго-запад, в сторону Ватла и Харала, тропинка же к Питканина сворачивала от мостика в глубине бухты Валме направо; по ней Каарли и его «глаз» шли теперь сквозь редкий сосновый лес Мюсме. Вскоре они достигли избушки Ааду, а отсюда до рыбацкого стана можно было уже камнем добросить.

Батраки мызы Руусна, Ааду и Тийна из Питканина, поженились уже немолодыми и как зеницу ока берегли своего единственного сына Юлиуса. В деревне подсмеивались над тем, как Тийна вечером звала сына из сосняка: «Юлиус, иди домой, у нас суп славный, с молоком. Я себе и отцу положила простокваши, а тебе сливок налила и парного молочка! Юлиус, беги домой, суп готов, молочком заправлен!» Слыхал ли кто такие речи Тийны или придумал - кто знает? - ведь почесать языком над неимущим дело нетрудное. Еще смеялись над тем, как Ааду и Юлиус в ночь под Иванов день на старой бочке пробовали сети закидывать, да едва души спасли. Каарли не видел и в этом ничего смешного: у человека лодки нет, никто его с рваными сетями в артель не берет, - а разве у бедняка рта нет, разве ему свежей рыбы не хочется, да еще если окуни прямо за его избой в море играют? Теперь, говорят, Ааду даже баркас себе смастерил.

- Мужики из Питканина тоже в море вышли, баркаса нет на причале, - сказал Йоосеп.

- И хорошо сделали, чего же на берегу-то глядеть, - ответил Каарли и, почуяв запах дыма, валившего по ветру из низенькой трубы избушки, добавил: - Тийна ждет уже свеженькой рыбы для ухи.

Как и обычно, Рити и нынче слишком поторопила их и рано погнала в дорогу. Берег был почти пуст. Только за оградой рыбацкого стана в кустах можжевельника стояли две телеги, в которых дремали на пивных бочках и жбанах кярлаские торговцы, поджидавшие рыбаков с уловом. Рыбаки еще в море, их домашним и односельчанам до возвращения лодок нечего было здесь делать.

Для просушки сетей повыше причалов расчищена от камней, кочек и кустов можжевельника четырехугольная площадка, отгороженная сараями для хранения сетей и каменной оградой. Йоосеп через калитку провел сюда Каарли и вдоль длинного ряда жердей, на которых сушились сети, подвел к стоявшему выше других сараю кюласооского Матиса. Отсюда Йоосеп мог широко охватить взглядом море - сарай укрывал их от ветра, - а главное, здесь они со своими корзинами не будут вертеться у других под ногами, и нечего бояться, что их прогонят отсюда. Они сложили корзины на ограду, чтобы те издалека бросались каждому в глаза. Каарли присел на ступеньку сарая, а Йоосеп, освободившись на время от обязанностей поводыри, бегом бросился вниз к морю, где парнишке его возраста хватало дел: и поглазеть на лодки, и пошвырять камнями в чаек, запуская плоские голыши так, чтобы они неслись, подпрыгивая на упругой волне. Больше всего, однако, не давал ему покоя вопрос, не вьет ли какая-нибудь морская птица гнездо в кустарнике Питканина. Он долго следил взглядом за парой морских ласточек, которые уж больно подозрительно кружились над узкой, вдававшейся далеко в море косой.

А слепой Каарли, усевшись поудобнее на пороге сарая, вытянул свои длинные костлявые ревматические ноги, на которых изношенные портки болтались, как полупустые мешки, и стал шарить в карманах кисет и трубку. Руки, дьяволы, дрожали, а ветер - хоть и за сараем - то и дело гасил огонь, так что Каарли пришлось изрядно помучиться с огнивом, прежде чем задымила трубка.