Берегиня - страница 7

Забившись в траву, русалочка с минуту тихо сидела там, затем из-за камушка не без любопытства выглянуло ее лицо. Я подумал о том, что кажусь ей еще более страшным, чем Филька, настоящий Гулливер — есть от чего прийти в ужас! — и отвел глаза.

Тетя Леля с трогательной заботой обихаживала редкую диковинку. То, что русалочка отвергала еду, тетку беспокоило не менее, чем меня. Тревожила и предстоящая дорога. Я видел, как тетка разрывается между желанием сообщить о своем улове научно-исследовательскому институту и боязнью повредить русалочке.

Детская, мечтательная улыбка озаряла лицо тети Лели, когда она наблюдала, как русалочка изучает брошенные в аквариум ветки водяного папоротника и ричии или делает какие-то странные движения, отдаленно напоминающие танец. И когда пришел день отъезда, мне было слегка жаль увозить от тетушки эту игрушку, к которой она успела привязаться. Все же я убедил ее в том, что оставлять девочку-рыбу без моего присмотра сейчас нельзя.

— Да-да, возможно, — кивала тетка, и ее короткая челка как-то жалобно подрагивала на лбу.

В поезде было душно, и я часто заглядывал под вагонный столик, куда поставил бутыль с русалкой. Людмила ехала насупившись, всем видом давая, понять, что в схожу с ума, возясь с этой дерыбой, то есть девочкой-рыбой, как назвала она русалочку. Жена как-то очень быстро привыкла к ее чудесности и воспринимала ее не так, как я. Ее уже раздражало, что надо поминутно следить за тем, как бы не расплескалась вода. Ехавшие с нами в купе муж с женой, люди немолодые и усталые, узнав, что я везу детям аквариумных рыбок, потеряли к бутыли интерес. Меня же переполняло чувство приобретения чего-то, названия чему и не подберешь, чего не купишь ни за какие деньги. Лишь одно волновало и пугало: чем все же кормить русалочку? Пошел четвертый день, как она ничего не ела. Сколько она может без еды? Добавочным стрессом было для нее, вероятно, и путешествие, и я опасался, как бы с ней чего не случилось.

С теткой мы расстались невесело. Она с тревогой поглядывала на сумку с бутылью и укоризненно качала головой. Весь путь домой передо мной стояло ее лицо с белесыми ресницами и звучало печально сказанное ею:

— Хотите или нет, а я приеду к вам не в следующем году, как намечала, а через пару месяцев, лишь спадет жара.

— Хоть сейчас, — не очень любезным тоном пригласила Людмила, а в поезде призналась мне: — Хороша тетка, спешит на свидание не с детьми, а с этой дерыбой.

У меня же было ощущение, что мы везем с собой ребенка и на нас лежит ответственность за его жизнь. В какой-то мере это даже тяготило меня, хотя в целом я ощущал себя неожиданно разбогатевшим.

По приезде домой, прежде, чем вынуть из кошелки бутыль, мы высыпали перед Валерой и Аленкой ворох игрушек: заводные машинки, вертолетик, шагающий робот, кукла, набор игрушечной посуды. Как только восторг несколько поутих, я выставил на стол свой сюрприз.

— Ой, девочка! — воскликнул Валера. — Водяная девочка!

— Русалочка, — завороженно прошептала Аленка. — Настоящая!

— Чур, моя! — Валера бесцеремонно полез рукой в воду. Я подскочил к нему и грубо оттолкнул от бутыли.

— Ты что, с ума сошел! — вскричала Людмила. — Из-за этой дерыбы так с ребенком обращаешься!

Валера насупился.

— Она живая, — твердо сказал я. — Ее нельзя трогать руками, иначе она умрет. И почему ей быть твоею? Она ничья — ни твоя, ни Алены, ни мамина. Она принадлежит природе.

— Развел антимонию, — усмехнулась Людмила и убрала бутыль на кухню. Готовь аквариум, а то портит интерьер.

— Ее дом в подмосковной речке, — продолжал я, с трудом сдерживая гнев. — К нам она приехала погостить.

— А разговаривать она умеет? — поинтересовалась Аленка, возбужденно блестя глазами.

Я задумался. А и впрямь — может, умеет? Кто знает.

— Она из породы рыбьих, значит, не умеет, — рассудил Валера. — И вообще она — самая настоящая рыба в будет жить в аквариуме, пока не сдохнет. На девочку она только похожа.

Его рассуждения очень не понравились мне, но я промолчал, не желая портить радость встречи.

— Значит, она ничья, — задумчиво сказала Аленка. — Жаль.