Берестяная почта столетий - страница 7

Возьмем в качестве примера писцовые книги. В конце XV в., вскоре после присоединения Новгорода к Москве, московский великий князь Иван III, чтобы окончательно ликвидировать стремление новгородцев к независимости, переселил всех крупных местных землевладельцев в московские города, а их земли отдал переселенным в Новгород москвичам. После этого были составлены писцовые книги, в которых переписаны все новгородские сельскохозяйственные угодья с указанием и новых и старых их владельцев, с цифрами доходности и определением налога с каждого владения в пользу великого князя. Эти книги дошли до нас, но, к сожалению, не в полном виде. Очевидна колоссальная ценность этого источника, по которому можно изучить всю систему землевладения и землепользования, а также самый состав землевладельцев – от богатейших бояр до земцев, собственноручно пахавших свои участки или убиравших с них сено. По писцовым книгам можно даже подсчитать численность деревенского населения в разных районах Новгородской земли и составить детальнейшую карту ее населенных пунктов, подавляющее большинство которых состояло из одного или двух дворов. Все эти сведения, взятые когда-то на месте, а не из вторых рук, прекрасно дополнят летопись, но коснутся только узкого периода конца XV в.

Особый источник составляют акты – официальные грамоты, исходящие от верховной власти или ее органов или утвержденные ими. К их числу относится государственные договоры Новгорода с русскими князьями и иноземными государствами, некоторые вечевые решения, а также документы, утверждающие куплю и продажу, передачу в дар или и наследство крупной собственности. До нас дошли и подлинные акты, и – чаще – копии с них, сделанные в XVI-XVII вв. Но сохранившиеся документы составляют ничтожную долю процента по сравнению с тем, сколько их существовало в древности. От X и XI столетий нет ни одного такого акта, от XII в. их известно всего лишь восемь (из них только два подлинных). С каждым следующим столетием число актов увеличивается, однако остается бесконечно малым. Многие тысячи актов, хранившихся в домах горожан, истреблены частыми в деревянном городе пожарами, а те, которые хранились в государственных архивах, погибли вместе с архивами.

В Новгороде, в частности, громадный архив официальных документов существовал с конца XI до XVI в. в княжеской резиденции на Городище. Вероятно, в опричнину Ивана Грозного архив был ликвидирован, а хранившиеся в нем документы выброшены в снег. Документы сгнили. Потом, уже в конце XVIII в. на этом месте был вырыт канал, и земля из него образовала насыпи по его берегам. Но от архива в этих насыпях остались многочисленные свинцовые печати, только малая часть которых собрана и собирается каждый год после разлива Волхова или после сильных дождей на прибрежных отмелях, а большинство смыто паводками на илистое дно реки. Но даже то, что случайно уцелело, дает возможность сделать интересные сопоставления. Если нам известно лишь восемь актов древнейшего (до середины XIII в.) периода, то печатей того же времени только на Городище найдено уже свыше 700. А сколько не найдено? Случайные обстоятельства сохранили случайное число актов, отразивших разные по своим масштабам разрозненные события прошлого. Каждый сохранившийся акт – историческая драгоценность, рассматривая которую мы соприкасаемся с подлинной частицей ушедшей действительности, но частица всегда остается частицей. Выше уже был приведен пример, как важнейшее для историка содержание акта может быть скрыто ссылками на установившийся обычай, известный всем прежде, но не известный нам теперь.

Официальные документы всегда писались по установленной форме. Изменение привычной формы связывается с переменами политической обстановки, с важными шагами общественного развития, но, если летопись этих шагов не отметила, а сохранившиеся акты разделены большими промежутками времени, как обнаружить дату таких перемен? Древнейший дошедший до нас договор Новгорода с князем датируется 1264 г. В нем, в частности, говорится о том, что князь не имеет права владеть землей на большей части новгородских владений, где бояре ревниво оберегали свои земельные богатства. К 1137 г. относится другой документ – грамота новгородского князя Святослава Ольговича, из которой видно, что при этом князе подобного ограничения еще не существовало. Между 1137 и 1264 гг. прошло свыше столетия, но к какому году относится установление отмеченного ограничения, продержавшегося до конца новгородской независимости, и результатом каких событий оно явилось, пока установить не удается: не сохранилось ни одного полезного для таких наблюдений документа второй половины XII и первой половины XIII в.