Берлинский фокус - страница 10

Появилась Конфетка в образе женщины-вамп. Улыбнувшись, она стала бы еще краше, но, впрочем, она и так сделала мне одолжение. Я схватил ее за бедра и прижал к себе, глядя из-за ее плеча на радость аудитории.

– Конфетка согласилась мне помочь.

Из зала понеслись вопли и свист:

– Помоги и мне тоже, детка!

– Можешь потрогать мою дубинку!

– А у меня дубинка длиннее!

– Примерь мои наручники!

– Посвисти в мой свисток!

Я, кажется, погорячился, назвав их приличной публикой.

Существует множество способов разрезать женщину пополам. Если у вас есть деньги, можно прикупить гроб пошикарней и нанять гимнастку, способную сложиться так, что и ящик не понадобится. Лично я производил эффект с помощью огромной бензопилы, из тех, что раньше применялись на лесопилках. По сути, я лишь создавал иллюзию разрезания, тогда как другие добивались полного расчленения, и я долгое время пытался придумать что-то особенное. Но публике почему-то нравилось мое убогое представление, и я смирился, зная, что гордиться тут особо нечем.

Я поклонился гостям:

– Мой последний трюк настолько опасен, что лишь немногие члены магических кругов посвящены в его тайну. Во время исполнения мне ничто не должно мешать. Малейшая оплошность, – Конфетка вздрогнула, и я положил руку ей на плечо, – и эта юная леди может лишиться одной из своих хорошеньких ножек. – Я приподнял подол ее платья волшебной палочкой. Конфетка ударила меня по руке, не дав добраться и до колен. Я сделал палочке строгий выговор. – Прошу прощения, моя палочка гуляет сама по себе. Но, господа, я думаю, все согласны с тем, что любая царапина на этих прелестях станет настоящей трагедией. – Публика согласно загудела. – Тогда я прошу соблюдать полную тишину во время нашего действа.

Эти ребята явно привыкли больше приказывать, чем подчиняться, однако в зале стало тише, даже указания бармену отдавались вполголоса.

Я коротко кивнул и эффектно дернул за фальшивую цепь на пиле, незаметно включая звук. Раздался оглушительный рев, сродни мотоциклу без глушителя. Я предупреждал Конфетку, но она все равно испугалась. Не хватало еще, чтоб она дала деру в самый разгар представления. Я схватил ее за локоть и прошипел:

– Не забывай, это просто фокус.

Ее внушительная грудь нервно вздымалась, она взглянула на Билла, и тот кивнул.

– Ты обещал, что больно не будет, – прошептала она.

– Ты правда думаешь, я разрежу тебя на части на глазах у своры бобби? Я же не сумасшедший. Весь секрет в дыме и зеркалах.

Конфетка нахмурилась, но разрешила усадить себя на стол, подтянула ноги, стыдливо придерживая юбку, и медленно легла. Случайно мелькнувшие при этом ажурные чулки вызвали в зале свист. Мне показалось, что в ее глазах стоят слезы. Я подмигнул и закрыл на ее талии маленький ящичек.

– Тем из вас, кто часто работает в ночную смену, могу посоветовать использовать такую штучку как пояс верности, – прокричал я сквозь рев пилы и начал медленно ее опускать, зная, что все выглядит так, будто я разрезаю девушку надвое. Из глаз Конфетки катились слезы, но улыбалась она уже увереннее. Я сделал страшное лицо, словно безумный маньяк, кромсающий очередную жертву, и ободряюще провел пальцем по ее животу. Заглушив пилу, я посмотрел на зрителей и зловеще захихикал. Конфетка взглянула на меня, не веря, что это сработает. Я снова подмигнул ей, дав знак молчать.

Публика зашлась аплодисментами и свистом.

– Я ждал концовки погорячее.

– Эй, заходи ко мне в гости, распили мою жену, мне и половины хватит.

– Все равно она задницей говорит.

Я открыл ящик, взял огромный шелковый флаг с черно-красными языками пламени и прикрыл им Конфетку, пока та не освободилась от зеркал и не встала на ноги. Тогда я трижды взмахнул флагом и заставил ее поклониться.

– Черт, он опять ее склеил, – сказал чей-то пьяный голос.

Я сунул ей двадцатку, и она отправилась к своим пальто и стойке, пока я отвешивал финальный поклон.

Билл облюбовал столик с видом на танцпол. Я сел напротив, спиной к сцене. Рыбий глаз зеркала над головой Билла превращал зал в водоворот огней и цвета. Я глотнул виски. Зазвучали восточные трубы и барабаны. Билл поставил стакан и посмотрел на сцену: