Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ] - страница 3

— Понял!

Тяжелый бомбардировщик Ту-160 неторопливо выполз с рулежной полосы на взлётную и, застопорив тормоза, угрожающе завыл двигателями, сводящими с ума своим звуком непривычного к авиации человека. Несколько секунд паузы — и громадная машина пошла на взлёт, как айсберг, неожиданно получивший крылья.

— Ноль семьдесят седьмой вышел на привод, — доложил командир стратегического бомбардировщика и облегченно перевел тяжелую машину в режим автопилота. Повернулся ко второму пилоту и, угрюмо глядя на него, спросил:

— И как тебе это задание?

Второй пилот посмотрел в сторону штурмана, который находился сзади, и тихо ответил:

— Они поехали крышей.

Командир сказал:

— Ты знаешь, я часто тебе указываю на непорядок, но сейчас ты прав настолько, что теперь забудь все мои предыдущие слова. Ты правильно сказал. У нас на борту двадцать две мегатонны удара и все они предназначены к выпуску, — я это понял так.

— Я тоже.

— Так что будем делать?

— Петя, командир ты, но я могу тебя понять. Ты спрашиваешь мое мнение? Я тебе его скажу. Не думай о команде пуска, а внимательно слушай дешифрацию разговоров Вейцмана, которая у тебя в компьютере.

— А при чем здесь Вейцман? Он же из ООН.

— Слушай меня. Он из ООН в той же степени, что ты из австралийских кроликов. Вся каша заварилась из-за Вейцмановской банды.

Командир стратегического лайнера внимательно посмотрел на второго пилота. Спросил:

— Откуда у тебя такой текст?

Второй оглянулся на штурмана и шепотом сказал:

— Ты про Коллегию слышал?

— Что за идиотский вопрос?

Совсем шепотом:

— Я её член.

Командир вытащил никотиновую жевательную резинку, кинул её в рот и спросил:

— Гонишь?

— Нет.

— И что?

— Спроси моего совета, прежде чем делать прямые команды пусков. Некоторое лобби в Вашингтоне давит на ненужные нам кнопки. Тебе могут дать не те цели. А те цели, которые ждут нас, тебе укажет Коллегия посредством меня.

В голову второго пилота уперся твердый предмет. Зазвучал голос штурмана:

— Федя, ты слишком много говоришь. Подними руки и медленно выйди из-за кресла управления,

а то мой ствол сделает дыру в твоей башке, а заодно и в фонаре этого старинного дирижабля. Летчик секунды две сидел без движения, а затем медленно поднял руки. Спросил:

— Ефим, а ты что, работаешь на Вашингтон??

Штурман ударил рукояткой пистолета по голове второго пилота и сказал зловещим голосом: «Если не будешь делать что скажу, я тебя грохну на месте!!!

— Вот, блять, подстава попалась в экипаже, — сказал безбашенный второй пилот и уточняюще спросил:

— Так ты из бригады говнюка Вейцмана?

Штурман ещё раз ударил по голове второго пилота и злобно проговорил:

— Говно это ты, уродец! Если я ещё услышу плохое слово о…

Щщщщёёёееелк… — Пуля влетела в голову штурмана быстро и непреодолимо. Командир лайнера спрятал в карман крошечный пневматический пистолет. Сказал, глядя второму пилоту в глаза:

— Ты прав по поводу австралийских кроликов. Надо это тело скинуть из кабины в ракетный отсек. Штурман полетит вместе с ракетами.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Я величайший из существующих музыкантов и… Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!.. Певцов!!!

Старый, сморщенный, похожий на черную, подгнивающую грушу, исполнитель соула Майкл Джексон, чистый негр, но с белым оттенком внешности, полученным благодаря химии, развернулся в кресле и спросил Пола Маккартни, тоже музыканта:

— Пол, давай повторим наше шоу! Тем более, нам скоро из Нью-Йорка доставят эликсир молодости, и мы с тобой будем петь вечно! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!

Пол Маккартни, старый, измученный мужичок, молодящийся при помощи вытяжек из христианства, то есть при помощи детей, убитых во время аборта, сказал:

— Ты знаешь, не катит. Мне и Харрисон говорил, пора бросать это дерьмовое дело. Я его уважаю, ты же знаешь, это не бесноватый Джон. У меня лаве есть за счет лазерных дисков. А орать как идиот для ЭТОГО поколения я не хочу. Эликсир это сказка. Забудь. Скоро сдохнем как собаки.

— Я моложе тебя, — сказал полубелый негр, — и амбиций у меня хватает! Шо ты дохнешь раньше сроку? Пусть всегда будет так! По крайней мере, этой ночью.

— Ночь-то при чем?

— Сегодня день будущего мусульманского праздника! Сегодня будет восстановление Палестины! А я, ты знаешь, мусульманин.