Беседа о молитве - страница 18

Но если он ложится, поспал, сколько надо, проснулся, на другую сторону перевернулся: «Ну, хоть время уже вставать — да ладно, я еще немножко посплю». Повернулся — еще немножко… повернулся — еще немножко. И уже спать не хочется, а он все: «Да я еще немножко полежу, подумаю: что вчера мне снилось, что сегодня приснилось…», — просто хочется понежиться в постели. А это уже есть удовлетворение страсти (так называемое ласкосердство). И за то, что мы понежились, понаслаждались, мы получим в дальнейшем расплату — эта страсть-сласть превратится нам в мучителя, и будет мучить нас. Вот такая разница между естественной потребностью и удовлетворением своей страсти.

— Но как правильно разобраться с дисциплиной сна? Раньше ведь люди были здоровые: заснули вечером и проснулись утром. А сейчас почти все люди больные. Они двадцать раз за ночь проснутся, перевернутся. Сна нет, из-за этого — сбой режима. Как здесь рассудить? Заснул, через полчаса проснулся — понятно же, что это не его норма сна: полчаса.

— Я не говорю о болезнях, я говорю о здоровом человеке.

— Да ведь сейчас, практически, нет здоровых людей!..

— Если человек серьезно будет определять себя, как больного, то он будет искать врачевания: и духовного, и телесного[14].

Ну, скажем, если человек не засыпает и если он не принимает, к примеру, элениум или что-то подобное — он может принимать просто ложку меда. Если ложку меда принял, то через полчаса его естественно клонит в сон. И если он будет это соблюдать, то будет более глубоко спать.

— Да уж ничего подобного! Мне и пять ложек не помогают. И знаю людей, которым порой не помогают даже таблетки. И при всем том такие люди считаются «здоровыми», потому что кому-то еще хуже. Сейчас жизнь диктует людям совсем иные, чем раньше, нормы.

— В том-то и дело, что дух противления делает душу тревожной, немирной и отгоняет здоровый сон. Помогает одна ложка, а не пять.

А от химиотерапии — лечения таблетками и другими химическими средствами — верующим людям лучше устраняться (или, по крайней мере, хотя бы не увлекаться этим), т. к. многие из медикаментозных средств, увы, могут не производить предназначенного лечебного эффекта, а то и вовсе вредить (подобно, как вредят множество красителей и консервантов). И на превратности современной жизни ссылаться не стоит. Они не могут диктовать нам свои, «иные», нормы жизни, ибо нормы жизни заложены в человеческое естество Творцом. А мир, лежащий во зле, может лишь предлагать — нам свои (соблазнительные для человеческих страстей) искажения жизни. Но ведь не даром говорят, что «только мертвая рыба плывет по течению» — живая же сопротивляется и плывет против течения. Тем паче верующий человек может не сообразоваться веку сему.

Но если это, действительно, болезнь, следовательно, это не подходит под правило. Болезнь нужно лечить, принимать какие-то соответствующие меры.

А если человек просто выспится днем, потому что на него «напало уныние», а потом ляжет вечером спать, то понятно, что он уже не может уснуть. В голову лезут дурные мысли, потом снятся кошмары. И все из-за чего? Потому что он по внушению демона угождал себе, желаниям своей плоти. А потом эти удовлетворенные страсти начинают мучить и душу, и тело. Потому нужно, чтобы человек разобрался сам или рассудил с более духовным человеком и устранил все те причины, которые приводят его к такому состоянию.

Помню, рассказывал один монах из Почаевской Лавры — отец Афанасий, о котором у нас шла речь выше. Однажды на него напала настоящая бессонница. Весь день трудится на послушании, вроде бы устает, а ложится спать — минут пятнадцать вздремнет и просыпается: сон отошел, спать уже не может…

«Я, — говорит, — лежу-лежу… Мысли разные в голову лезут, воспоминания, ропот. Раз, два, три такое повторилось. Да что же это такое?! Начал молиться: „Господи, грешу ведь, помоги!“ И пришла мысль: „А ты вставай, когда не спишь“. Первый раз было трудно встать: полчаса, как лег — и тут вдруг вставать. Первый раз насильно себя поднял. Второй раз немножко легче. И уже если не сплю, то сам себе говорю: „Не спишь — вставай!“ Встаю и начинаю молиться. Тут враг, конечно: „Да ты что?! Пожалей себя! Как ты будешь завтра на послушании?..“ — и прочее. Но я начал молиться. Чтобы в келии не мешать, выйду в коридор, и хожу тихонечко по коридору, читаю молитву (бывало, что по два-три часа не мог уснуть). И так продолжалось около месяца. Мне даже понравилось: такая хорошая молитва пошла, потому что сон не одолевает. Ведь обычно, когда молишься, особенно вечером, борешься и со сном, и с помыслами. Как бы двойная брань. Враг или в одном, или в другом — в чем-то да уловит. А так сна нет, и только борешься с помыслами: настроишься отгонять помыслы, и все — идет чистая, сладкая, приятная молитва. Даже уже и чувствуешь, что начинает клонить в естественный сон, но молитва такая сладкая идет, что не хочется уже и ложиться».