Бешеный «тигр» - страница 6
Напротив за столом ревел проигрыватель; танкисты и майор подпевали, стуча кружками. Солнце светило в открытые окна, празднично искрилось стекло на столе. Влетел шмель и, чего-то испугавшись, опрометью бросился назад, в сад, к цветам и солнцу.
Из-под иголки проигрывателя полилась нежная, щемящая сердце мелодия. За столом притихли. Майор уставился на пленного. Кирилл увидел его глаза, маленькие, белесые, как у слепого, и понял, что майор хочет убить его. Убить сейчас, здесь. Майор вытащил из кобуры «вальтер» и, не спуская глаз со своей жертвы, стал медленно поднимать пистолет.
Кирилл Свойский сказал сдавленным голосом:
— Мерзавец! Стреляй! — Он резко вскочил. Стал на здоровую ногу, опираясь рукой о спинку стула. — Ну что же ты не стреляешь?
Майор засмеялся дребезжащим смешком и повернулся к танкистам:
— Что я вам говорил? Такого врага убивать — наслаждение. Я попаду ему в переносицу. Кто хочет пари?
— Принимаю пари, — отозвался розовощекий танкист.
— На тысячу марок!
— Идет!
В это время заскрипело крыльцо под чьими-то тяжелыми шагами и со двора раздался пронзительный крик.
Свойский узнал голос Ксюши:
— Дедушка, вернись. Не надо, дедушка!
Майор, невольно морщась, опустил пистолет:
— В такой обстановке я действительно могу лишиться тысячи марок.
За дверью раздались шаги, голоса, упало что-то тяжелое.
— Шульц, что там у тебя, скотина?.. — закричал майор, вскакивая.
Дверь распахнулась — в комнату шагнул Ложкин, повел стволом автомата.
— Руки вверх! Ни одного движения.
Вилли и танкист с маленькой головкой медленно подняли руки; розоволицый выхватил пистолет. Ложкин выстрелил в него, а на долю секунды позже из сеней щелкнул второй выстрел, и майор, вскинувший «вальтер», рухнул к ногам Свойского. В окне показался кузнец и осторожно закрыл его.
Свойский нагнулся, поднял пистолет убитого майора и сказал:
— А я вас так ждал, ребята! Ух, и надоела мне вся эта компания!
Он сел на стул, чтобы не упасть от охватившей его вдруг слабости. Все свои силы, волю он собрал, сжал в комок, чтобы достойно встретить смерть, и сейчас наступила реакция. Он смотрел, будто сквозь туман, как его товарищи обыскивали пленных, перебрасывались короткими фразами. На кровати захрипел и затих бульдог.
— Отдал концы, — сказал Свойский. — Жалко, а мог быть хорошей собакой.
— Киря! — Над ним стоял Иванов и тряс за плечо. — Киря, идем, бери меня за шею!
— Подъем! А Колька чистый эсэсовец.
Ложкин торопливо просматривал солдатскую книжку убитого танкиста. В комнату, рванув дверь, заглянул хозяин. Тяжело дыша, он зашептал:
— Идут, двое. Как же теперь?
— Успокойтесь! Иван, музыку! — Ложкин, поправив пилотку, вышел в сени и стал в дверях, выходящих на крыльцо.
Опять полилась нежная, щемящая сердце мелодия. Один из патрульных, проходя мимо, взглянув на нового часового, спросил:
— Ты что, только что сменился?
— Да.
— Что, уже шлепнули пленного?
— Нет еще.
— Мы же видели его во дворе. И стрельбу слышали.
— Водили в уборную. Стреляли танкисты и наш майор в фотографии этого старика.
— А-а, — разочарованно протянул второй солдат. — Мы вернулись, думали посмотреть. Ты махни рукой, когда его… — Солдат подмигнул. — Мы возле кухни будем. Наш Шульц говорил, что его далеко не повезут. А ты что, из пополнения?
— Да.
— Так ты помаши рукой.
— Я передам вашу просьбу майору, он помашет вам рукой.
— Выслуживается, хочет получить «железный крест» вне очереди, — сказал первый солдат.
— Видно, что еще не нюхал пороху, — сказал второй солдат. — Пошли, Адольф. С таким недолго нарваться на неприятности.
Патрульные стояли на дамбе и курили, когда из дома вышли два танкиста и влезли в машину. Скоро танк застрелял, зачихал, потом, взревев, развернулся на одном месте и остановился носом к дороге. С крыльца спустились еще два танкиста, ведя под руки пленного.
Патрульные, наблюдая за ними, говорили:
— Я еще ни разу не видел, чтобы пленных возили в танке.
— Говорят, что в лесу выбросили десант. Везет этим танкистам: броня чуть не полметра. Не успели приехать, как взяли пленного. Награду получат, не понюхав пороха.
— Смотри, и старика берут с собой.