Бесконечная битва - страница 23

На миг в комнате наступила тишина, затем Эллен сказала:

— Так вот зачем понадобились эти театральные вздохи? Когда вы обнаружили, что Кантлин — предатель?

— Как? — ахнул Магруссон. — Как это понимать?

Блорд невесело улыбнулся.

— Старая проблема. Честолюбивые молодые люди спешат стать независимыми предпринимателями. Только он, мисс Райт и мисс Тревис знали, что нам предстоит визит в «Полуночный Клуб». Вчера один из крупных банков получил сумму в двадцать миллионов стеллоров на одно из подставных имен Кантлина. Кантлин не подозревал, что мне его счета известны. Полагаю, нам удалось его надуть. Скал приложил значительные усилия, чтобы создать видимость всемогущества. Суеверный страх — часть его арсенала.

— То есть, — спросил Магруссон, — вы не оставили своих планов?

Блорд ничего не ответил. Он поднял трубку элдофона внутренней связи. На экране появилась Эвана. Она быстро проговорила:

— Мариан проверила все элдофоны и местные линии в лабораториях на указанных вами планетах. Если на них и были «жучки», то настолько искусно поставленные, что она не в силах их засечь. По крайней мере, если мы исключим вмешательство некой супер-супернауки, вы спокойно можете заполнять эфир секретными разговорами.

— Спасибо, Эвана. А как насчет той квартиры?

— Все готово. Номер 72. Подходит?

— Отлично, — сказал Блорд. — Теперь тебе самой не мешало бы вздремнуть. Уже довольно поздно. Спокойной ночи. — Щелкнула положенная трубка, Блорд встал. — Ваши апартаменты готовы, мисс Райт. Господин Магруссон, полагаю, будет рад вас сопроводить.

Магруссону он сообщил:

— Квартира 72. Завтра попробуем подыскать что-нибудь получше.

Он снова улыбнулся женщине:

— Приятных снов, мисс Райт.

Во взгляде Эллен промелькнуло разочарование. Она последовала за Магруссоном, состроив Блорду недовольную гримаску через плечо.

Однажды, в послеполуденный час, более чем неделю спустя, распахнулась дверь в офис Эваны. Она подняла взгляд от рабочего стола. Из личного кабинета Блорда вышли двое. Они несли тяжелый ящик, вроде сундука. Из недр кабинета донесся раскатистый смех. Смех был такой безудержный и радостный, такой заразительный, что Эвана сама не удержалась от улыбки. Улыбка исчезла, когда из кабинета выплыл толстячок Магруссон.

Выражение лица у него было траурное. Он затворил дверь и уныло посмотрел на девушку. Потом тряхнул головой и простонал:

— Он сошел с ума! И если бы каждый получал по делам своим, он давно должен был бы потерять все! Видели сундук? — Он слабо взмахнул рукой в сторону двери, за которой исчезли двое с ящиком. — Документы сделок на девяносто миллионов стеллоров! Знаете, что он с ними делал всю неделю?

Эвана Тревис сохраняла спокойствие. Она очень хорошо знала, что делал с документами Артур Блорд. И нельзя сказать, что она не сочувствовала толстячку-управляющему. Магруссона била мелкая дрожь, как будто нарисованная им картина активизировала запасную нервную систему, приберегаемую на случай паники.

— НИЧЕГО! Вот чем он занимался — НИЧЕМ! Нацарапал записку, уполномочил меня дать бумагам обычный ход, даже не взглянув на них, заметьте. Без понятия, о чем идет речь хотя бы в одном из контрактов. Я, — с неожиданной решимостью заявил Магруссон, — покончу самоубийством, если это будет продолжаться. Ах, я забыл. — Он сделал шаг назад и бросил на Эвану обвиняющий взгляд. — Вы ведь на его стороне, верно?

Ответный взгляд Эваны был сама безмятежность. Она сказала спокойнейшим тоном:

— Проблема в том, что вы, господин Магруссон, не понимаете — вы работаете с гением. — В ее голосе послышалась презрительная нотка. — Так ли уж важны несколько миллионов? Ему не истратить всего, что он уже имеет, как бы он ни старался.

Магруссон свирепо смотрел на Эвану.

— Все вы, женщины, одинаковы. Великий Блорд никогда не ошибается! Он бог! Когда подумаешь о женщинах в лабораториях — в десятке лабораторий на десятке планет, — которые сейчас трудятся не покладая рук, — вы знаете, что они и их помощники даже забывают о сне? — возникает мысль: куда идет мир?

Дрожащей пухлой ручкой Магруссон драматически указал на дверь, из которой только что вышел. Голос его тоже дрожал.