Бесконечная война - страница 56
Когда я обратился за советом к маме, как мне найти квартиру, она показалась мне странно смущенной, вроде сержанта Шири во время нашей беседы. Но она пообещала навести справки в Вашингтоне, когда она туда вернется,— ма жила в Вашингтоне, не захотела переезжать после смерти отца.
Я спросил у Майка, отчего все так неохотно говорят на тему о жилище, и он объяснил, что все это — последствия страшного хаоса, царившего в годы между голодными бунтами и началом Реконструкции. Не хватало жилья, люди теснились по две семьи в одной комнате даже в относительно процветающих странах. Ситуация сложилась очень неустойчивая, и тогда за дело взялась ООН. Сначала — массовая агитационная кампания, потом — массовая обработка сознания. Внедрялась идея о том, что жить надлежит в возможно меньшем помещении, что грешно даже хотеть получить в личное распоряжение целую квартиру из нескольких комнат. Отсюда и новый стереотип поведения — нескромно разговаривать на тему о жилье.
И до сих пор многие люди сохраняют остатки такого воздействия, хотя еще десять лет назад было проведено раскодирование. В зависимости от общественного положения говорить о квартирах было невежливо или даже оскорбительно для собеседника.
Ма вернулась в Вашингтон, Майк улетел обратно на Луну, а мы с Мэригей остались в Женеве еще недели на две.
Наш самолет приземлился в аэропорту Далласа, оттуда монорельсом мы добрались до Рифтона, города-спутника, где жила ма.
После громадного комплекса Женевы Рифтон производил приятное впечатление скромными размерами, хотя он тоже покрывал довольно большую площадь. Его составляли здания разного типа, в большинстве — всего в несколько этажей, расположенные без видимой системы вокруг озера и утопавшие в зелени. Все здания соединялись движущейся дорожкой с большим куполообразным строением, где находились магазины, школы и различные учреждения. Там мы получили указания, как найти жилище ма — двухквартирный домик над озером.
Мы могли воспользоваться крытой лентой дорожки, но вместо этого пошли рядом с ней, вдыхая вкусный холодный воздух, пахнущий опавшими листьями. За пластиковой стенкой проплывали люди, старательно избавляя нас от удивленных взглядов.
Мама не откликнулась на звонок, но дверь оказалась незапертой. Квартира была довольно уютная, даже просторная, по стандартам звездолета. Обстановка была старомодная, прошлого века. Мама спала у себя в спальне, поэтому мы с Мэригей тихо присели у стола в гостиной и начали перебирать журналы.
Вдруг из спальни ма донесся резкий кашель. Я постучал в дверь.
— Уильям? Я... Входи, я не знала, что ты приехал...
Мама полулежала в постели, свет был включен, повсюду в комнате — пузырьки и коробочки таблеток. Мама выглядела очень больной, бледная, с проявившимися морщинами.
Она закурила сигарету, это, похоже, помогло ей преодолеть приступ кашля.
— Когда ты приехал? Я не знала...
— Мы только что приехали... Когда ты заболела?
— О, чепуха, подхватила вирус в Женеве. Через пару дней все пройдет.— Она снова закашлялась и потянулась к бутылке с густой красной жидкостью. Все лекарства в комнате были из разряда патентованных, коммерческих средств.
— Ты была у врача?
— У врача? О боже, конечно нет. Они ведь... это... это ерунда, не надо...
— Чепуха? Это в восемьдесят четыре года! Господи, ма, ты просто ребенок.
Я направился к фону на кухне и вскоре соединился с больницей.
В кубе появилось изображение какой-то девицы лет двадцати.
— Сестра Дональдсон, общая служба.— Улыбка у нее была профессиональная, неподвижная. Но тут, похоже, все привыкли улыбаться.
— Моя мать заболела, ее нужно показать врачу. У нее...
— Имя и номер, пожалуйста.
— Бетти Манделла.— Я назвал фамилию по буквам.— Какой номер?
— Номер стандарта медобслуживания, пожалуйста.
Я сходил в спальню и спросил маму: она говорит, что не помнит.
— Ничего страшного, мы сейчас найдем ее карточку.
Она с неизменной улыбкой склонилась к пульту перед собой и набрала на клавишах код.
— Бетти Манделла? — Улыбка у нее превратилась в улыбочку.— Вы ее сын? Но ведь ей уже за восемьдесят.
— Послушайте, это долго объяснять. Ей сейчас нужен врач.