Бесплатный сыр – в мышеловке - страница 10

– Хочу пригласить ее поучаствовать в нашей передаче. Как ты думаешь, она согласится?

– Понятия не имею. Вообще-то Катя не очень любит публичность…

– Это поправимо, – махнула я рукой. – Ты только приведи, а уж я постараюсь ее уговорить.

– Хорошо, Ирина Анатольевна, до завтра.

– До завтра, Костя.

Я наконец-то выбралась из машины вместе с Галиной Сергеевной, которая всю дорогу до нашего кабинета рассматривала меня как редкий музейный экспонат и не бросила своего занятия даже после того, как мы расселись каждая за свой стол.

– Галина Сергеевна, – не выдержала я, – у меня что, прическа не в порядке?

– Все у тебя в порядке, – вздохнула она. – И даже более чем… Я вот смотрю на тебя и думаю: ведь не хотела я связываться с твоей военной передачей, как бог свят не хотела, а не выдержала. Веревки ты из людей вьешь, Ирочка.

– Разве? – немного рисуясь, переспросила я. – Ничего такого я за собой не замечала.

– А тебе и не надо замечать, само собой все получается. Ладненько, я так понимаю, что теперь, когда героиню ты практически нашла, передача с Людмилой Ивановной тебя больше не занимает, а потому ложится целиком и полностью на наши с Лерой хрупкие плечи?

– Ну почему же? – возмутилась я. – Про старушку мы все доделаем вместе, а с Костиной подругой я встречусь завтра, пока Павлика не будет, и постараюсь договориться на следующую неделю. Все пойдет по графику.

– Да? – скептически осведомилась Галина Сергеевна. – Ну-ну, твоими устами да мед бы пить, а вот мое сердце чует, что все пойдет кувырком.

– Перестаньте, – отмахнулась я, – зачем вам лавры Кассандры? Что будет, то и будет.

– Фатализм, знаешь ли, тоже не всегда к добру приводит, – парировала Галина Сергеевна.

– Но и плохое тоже видеть не обязательно во всем, когда можно найти что-то и хорошее. Например, до конца рабочего дня осталось всего два часа.

– И что из этого следует? – поинтересовалась до сих пор молчавшая Лера.

– Только то, – ответила я, – что можно успеть уже сегодня довести до ума сценарный план передачи с Перовой, чтобы завтрашнее утро было целиком и полностью свободным.

– Вот об этом я и говорила, – ехидно отметила Галина Сергеевна. – Начинается гонка, хотя сегодня всего-навсего понедельник.

– Лично у меня, – снова вмешалась Лера, – он начался еще в субботу. Так что я не против поработать в темпе.

– Вот и отлично, – резюмировала я.

Таким образом, за оставшееся от рабочего дня время мы успели сделать все намеченное мною и даже более того: бесценной Галине Сергеевне удалось изловить шефа и этот план утвердить. Теперь можно было с чистой совестью отправляться по домам, что мы и сделали. Я снова пошла пешком, полной грудью вдыхая влажный, почти весенний воздух. Даже как-то не верилось, что зима еще может вспомнить о том, что февраль по праву принадлежит ей, и отыграться на жителях Тарасова морозами и снегопадами. Понедельник прошел для меня настолько удачно, что я готова была любить весь мир, а особенно одного человека – своего милого Володю. Домой я сегодня возвращалась без опозданий, поэтому вполне могла побаловать мужа собственноручно приготовленным ужином, например, его любимыми блинчиками. А что? Вот приду и приготовлю.

– Володенька! – позвала я, открывая дверь и входя в прихожую. – Я дома!

Полная тишина была мне ответом. Странно, в это время муж должен был возвратиться с работы. Более того – на кухне, в ожидании любимой жены ему полагалось старательно изводить продукты питания в попытке приготовить что-нибудь более-менее съедобное. Где же его, интересно, носит?

Я сняла пальто и сапоги и прошла в комнату. На журнальном столике обнаружила записку, прислоненную к коробочке с моей орхидеей. Текст был следующим: «Ириша, меня припрягли принимать пересдачу у вечерников, поэтому буду поздно. Целую, Володя».

Вот так-то! Целует он меня, видите ли. А мне с этих виртуальных поцелуев, между прочим, не холодно и не жарко, я предпочитаю целоваться в реальном мире.

Раздражение мутной волной толкалось в затылок. В кои-то веки я пришла домой вовремя с мыслями о вкусном ужине для мужа, а его нет. Я плюхнулась в кресло и взяла в руки коробочку с цветком, надеясь, что раздражение угомонится от созерцания этого ботанического чуда. Умом-то я понимала, что не права, но сознание собственной неправоты вовсе не способствовало улучшению настроения. Где-то на краю сознания уже начинался злобный внутренний монолог на тему вечной неправоты женщин, несчастных, угнетенных и обиженных. С этим безобразием нужно было срочно что-то делать, иначе по возвращении уставший муж рисковал обнаружить в квартире не любимую жену, а кошмарную фурию, мечтающую не накормить главу семьи, а разбить о его голову пару-тройку тарелок.