Беспокойный отпуск - страница 2

Где-то далеко раздалось шлепанье маленьких ног, щелкнул замок и дверь отворилась. На пороге стояла девчонка лет десяти в смешном халате с жирафами.

Казалось она совсем не удивилась моему визиту, но в квартиру не пустила, а уставилась на меня большими голубыми глазами.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответила девочка и сунула в рот грязный палец.

— Машка, егоза, — раздался звонкий голос, — кто тебе разрешал открывать дверь?!

Из дверного проема выскочила крупная седая женщина в халате, на бегу вытирая руки вафельным полотенцем.

— Добрый день, тетя Нора, — сказал я и поставил чемодан на пол.

Собственно, Нора Петровна не была моей родственницей, но все мое детство прошло рядом с ней. В восьмидесятом году непутевые родители отправили меня к тетке, с которой я прожил десять лет, в квартире, напротив. Она дружила с Норой и женщины по очереди занимались моим воспитанием, кормили борщом и пирогами, водили на речку купаться. Моей тетки давно не было в живых. Свою крошечную квартиру, в старом кирпичном доме, она завещала мне, и к Норе Петровне я зашел за ключами.

— Витя! — соседка всплеснула руками, — неужели приехал? Вот уж не ждала, не гадала!

Мы не виделись пятнадцать лет, но она сразу узнала меня. Своих детей у тети Норы не было, и она всегда воспринимала меня, как родного.

— Вот, — сказал я, — выбрался к Вам в гости.

Меня сразу провели в гостиную, усадили за стол и стали угощать чаем с малиновым вареньем. Я не сопротивлялся. Нора Петровна была для меня родной, и я корил себя за то, что никогда ей не звонил, только иногда посылал открытки на Новый год. Мы сидели за круглым столом, покрытым клетчатой клеенкой и разговаривали.

Тетя Нора рассказывала о себе. Она уже несколько лет, как вышла на пенсию, но сидеть без работы не могла. Денег не хватало, и она устроилась продавщицей на рынок, где второй год торговала одеждой.

— На нашего бизнесмена работаю, на Пашку Грушина. Помнишь, учился с тобой в одном классе?

— Помню. Жадноватый был парень.

Тетя Нора засмеялась.

— А он и сейчас такой. Жадный и толстый.

Она рассказывала мне про общих знакомых, а я украдкой разглядывал смешную девчонку с косичками и гадал, откуда она здесь взялась.

Когда Маша вышла в другую комнату я, наконец, решился.

— Тетя Нора, кто это? Чья девочка?

— Моя, — весела ответила соседка.

— У Вас же, кажется, не было родных… — осторожно начал я.

Здесь не принято было миндальничать и ходить вокруг до около. Местные жители вообще не отличались деликатностью. Если есть вопросы, лучше сразу их задать.

— А вот теперь есть, — Нора Петровна встала, поправила шерстяную кофту, — а может быть мы с тобой водочки выпьем? У меня есть немного.

— С удовольствием.

Она принесла бутылку и два маленьких граненных стаканчика.

Мы чокнулись и выпили.

— Когда закрыли фабрику работы совсем не стало и денег тоже, — сказала тетя Нора, — люди разбежались, многие в Москву подались. Больницу чуть не закрыли, а детский дом совсем без средств остался. Вот мы местные и разобрали кого смогли, не всех конечно, некоторых в другой детский дом перевели в областной центр, ну а я Машку удочерила.

В соседней комнате заскрипела кровать, похоже девчонка прыгала на ней, как на батуте.

— Она хорошая, помогает мне. Вот так и живем вдвоем, хлеб жуем.

Я разлил водку и поставил пустую бутылку на пол.

— Тетя Нора, мне отпуск дали. Несколько месяцев хочу здесь пожить. Говорят, моя тетушка Вам ключи от квартиры оставила.

Соседка вскочила, засуетилась, убежала в другую комнату и вернулась с тяжелой связкой.

— Точно оставила. Вот они.

Она протянула мне ключи, и я убрал их в карман.

Мы выпили и закусили хлебом с вареньем. Я не стал подробно рассказывать о себе, сказал, что не женат, что работаю менеджером по продажам.

— А, что продаешь, то?

— Да, разное, что прикажут.

Тетя Нора проводила меня в квартиру, Машка пошла с нами.

— Я цветы себе забрала, ты уж извини, а то бы они здесь засохли. Некогда мне было каждый день ходить, поливать. А все остальное так и осталось, как при Ирочке. Все на своих местах.

В квартире пахло запустением и пылью, на столе, на шкафах, лежали серые хлопья.