Бесполезный попаданец - страница 5

История… Точно! Я ведь читал труды академика Фоменко, могу доказать, что древней Греции и Рима не было! Я победно обвел глазами комнату отдыха. На ком бы опробовать эти знания? Нет, не поймут. Или донесут врачам. Тогда пробуду здесь дольше двух недель.

«Телек» в больнице стоял, и я несколько раз посмотрел его, пытаясь сравнить с тем что будет через много лет. А также в попытке, вдруг память выдаст что-нибудь об этом времени, пока я смотрю на «голубой» экран. Смешно, но его так называют безо всяких шуток и гнусных намеков. Он и правда немного голубого цвета. Хоть и черно белый. Цветные телевизоры уже есть. В прошлую поездку в Леснянск мы с родителями их рассматривали. Не скажу, что и раньше был любителем телевизора. Как обычный ребенок, с интересом смотрел детские фильмы, тех же танкистов и собаку. Но даже детские передачи чаще разочаровывали. Неинтересными фильмами и мультиками.

— Какой все-таки вежливый у нас главврач!

Я посмотрел в сторону соседа. Тот, не отворачиваясь в мою сторону от телевизора буркнул:

— С чего взял?

— Ко всем на Вы обращается, даже ко мне, хотя я сильно моложе его!

Теперь Анатолий Анатольевич удостоил меня взглядом.

— Это не он вежливый, это у тебя раздвоение личности.

Я удивленно уставился на «диссидента». Он шутит или действительно догадывается?

Эта парочка — Анатолий Анатольевич и Белоусов и есть те самые, которых с натяжкой можно назвать политическими, узниками совести. Что интересно, первого никто не называет по фамилии, а второго по имени. Попытка выяснить подробности не привела к успеху. Если кто и знал, то молчал. Эти двое ребят, старшего взрослого возраста, любили порассуждать о политике, всегда внимательно смотрели все доступные передачи новостей или политических обозрений. А уж если по ТВ выступал кто-нибудь из руководителей с длинной речью — то для них наступал праздник. Все новости и выступления комментировались, начиная от как сказал, с какой интонацией, до как одет, какие сделал шаги и движения. До их комментариев я никогда бы и не подумал, что Брежнев может быть одет по-разному. Все время в костюме одного цвета. Однако наши диссиденты умудрялись замечать оттенки, даже в черно-белом телевизоре. Без наших «диссидентов» телевизор точно невозможно смотреть. Или детский возраст сказывается, или там на самом деле, очень скучные передачи.

Анатолий Анатольевич. Выдавал себя за писателя фантаста. Известного. Какие он написал книги — не ответил. Мол, молод еще, в школе надо учиться лучше, мои книги страшный дефицит и так далее. Один сюжет все-таки рассказал — решили ученые создать идеального робота, долго работали, внесли все пожелания — и чтобы сам мог ремонтироваться и энергию добывал и так далее. В итоге пришли к выводу, что лучше человека ничего создать не получается. Я такого сюжета не помнил, ни из прочитанных мной книг, ни из будущей памяти. Может он и правда писатель?

— А состоит наш организм из множества мелких роботов, таких микро-микро роботов. Клетки называются.

— Нанотехнологии?

Писатель посмотрел на меня уважительно. Несколько раз «прокатал на языке» слово нанотехнологии.

— Хм. А ведь верно, хороший термин. А ты умный мальчик! Не зря тебя сюда посадили! Да, о чем я? А! Все эти роботы управляются программами, заложенными в ДНК. По ним же строится и большой робот, состоящий из множества мелких. Ты знаешь что-нибудь о языках программирования? Какие есть?

— Знаю. Джава, Си, Спринг… хотя нет, спринг это скорее библиотека.

— Эх, выдумщик. Нет таких языков и библиотека в нашем городе не так называется, глупый ты мальчишка, не зря тебя сюда посадили!

И так далее. На вопрос, если все вокруг роботы, то и он тоже, отвечал:

— Нет. Я не робот. Вот ты робот, главврач робот, медицинский, Белоусов робот, а я нет. Я солдат! Я офицер!

К сожалению, часто наши разговоры так и оканчивались. Стадия нормального, ну относительно нормального, общения переходила в неадекватное состояние с выкриками, что он солдат, офицер и так далее.

А еще эта пара хорошо и красиво пела. Пели громко на два голоса. Действительно, получалось здорово. Один минус. Они пели все время одну и ту же песню, причем первый ее куплет. Повторяя его раз за разом могли петь по часу и более. Чем им приглянулась «Вихри враждебные веют над нами» не знаю. Когда некоторые, просили сменить пластинку, им гордо отвечали, что это не пластинка, а кассета и продолжали дальше. Я спрашивал врача, почему им не запретят петь? В ответ услышал, «больным нравится», и зачем запрещать то? Пожав плечами, смирился. Ребята вносили некоторое разнообразие в исполнение. Меняли стили, тональности. Иногда переходили на речитатив. Один мог петь песню, а второй изображать звук инструмента и так далее.