Бесс-фракиец - страница 4

Бесс, хрипя, сопротивлялся. Он бил противника вслепую локтями, пытался разжать его пальцы, железной хваткой вцепившиеся в топорище — всё тщетно. Бесс начал задыхаться. Глаза полезли из орбит. В голове слепяще яркой молнией пронеслась вся жизнь, от рождения до последнего дня…

Вдруг фракиец коленом ощутил острую сталь клинка. Посмотрел вниз — и увидел под собой присыпанный песком меч. Свой ксифос! Собрав оставшиеся силы, Бесс отчаянно потянулся вниз. Рывок. Еще рывок. Древко впивалось в горло, грозя сломать гортань. Драгоценных мгновений, отведенных на жизнь без воздуха, оставалось всё меньше. Наконец, левой рукой ему удалось схватить острое лезвие и поднять клинок с земли. Из порезанной ладони на песок зашлепала кровь, но он не разжал пальцы.

Найдя наощупь правой ладонью рукоять, полузадушенный и обессилевший, фракиец ударил вслепую, куда придется — и железная хватка Неистребимого ослабла!

Бесс потянул клинок обратно и услышал, как великан глухо грохнулся на песок. Бесс поднялся.

Неистребимый тихо лежал в круге арены. На месте нижней челюсти у него зияла черная рана, из которой не текла кровь. Бесс присмотрелся, и увидел в этой ране какое-то шевеление. Секунда — и из дыры на месте челюсти на свет вылез огромный матово-черный жук, каких фракийцу доселе видеть не доводилось. Жук пробежал по гигантскому телу Неистребимого, проделал короткий путь по круглым лезвиям секиры и направился прямиком к фракийцу. Гладиатор молча посмотрел на него снизу вверх — и обутой в грубую сандалию ногой поставил точку в жизни насекомого. Затем поднял взгляд на трибуны и воздел к небу меч.

Мгновение амфитеатр молчал. А затем разразился оглушительным, многотысячным кличем во славу победителя.

Полибий сидел на своём месте в гробовом молчании, не слыша гула ликующих трибун, не обращая внимания на фамильярные похлопывания по плечу довольного выигрышем толстого Валерия, не глядя на проходящий мимо люд, который двинулся к выходу из амфитеатра, оживленно обсуждая кровавое представление. Ланиста из Капуи смотрел только в одну точку — на распростертое в песке тело великана, в которого было вложено столько трудов и средств, и с которым было связано так много великих замыслов и надежд.

Все труды пошли прахом, а надежды были обращены в пыль мечом обычного фракийца, которого Полибий не принимал всерьез, думая, что тот не продержится и двух минут против Неистребимого. Это никак не укладывалось у римлянина в голове. Это было выше его понимания. Это был крах.

Трибуны уже наполовину опустели, когда Гай Полибий, наконец, поднялся и, потрясенный, шатаясь, двинулся к выходу. Всю дорогу от амфитеатра к дому родственника, у которого он остановился, из своего паланкина Гай слышал, как горожане бурно обсуждают финальный бой, как восхищаются силой и ловкостью фракийца, как чествуют своего чемпиона, и все эти разговоры, фразы и выкрики отнюдь не поднимали ему настроения. Сейчас он хотел только одного — увидеть Нузириса, взглянуть ему в глаза и послушать, что скажет надменный египтянин в свое оправдание.

С Нузирисом римлянина судьба свела еще в молодости, в дни противостояния Октавиана и Антония, заключившего союз с царицей Египта, Клеопатрой. Легион, в котором служил в ту пору Гай Полибий, одним из первых был переброшен на северное побережье Африки, чтобы разбить войска Антония и Клеопатры в решающем сражении.

Тогда-то и прибился к когорте Полибия этот странный египтянин с бездонно-черными глазами и загадочной, темной душой. В отличие от большинства голодных и перепуганных беженцев из Александрии, этот человек держался горделиво и величественно, утверждал, что происходит из древнего рода магов и жрецов Города Мертвых. Говорил, будто многие годы служил при дворе, но был брошен ко львам за то, что напророчил царице скорую смерть от укуса ядовитой змеи. Однако, рассказывал египтянин, благодаря тайным заклинаниям хищники его не тронули, и смертный приговор царица сменила на пожизненное изгнание. Легионеры смеялись, потешаясь над эдакой диковинкой. Смеялся и Полибий. Но из любви к экзотике приютил колдуна в своем походном шатре, делил с ним хлеб и вино и время от времени развлекался беседами с чудаком. Тот всё рассказывал о своем могуществе, о связи с великими богами, о том, что ему известны дороги будущего, тайные тропы жизни и смерти… Ну не смех ли?